– Тебе снилось прошлое? Чужое прошлое.
– Не знаю... Может, мне вообще ничего не снилось...
– Нужно встретиться.
– Встречайся.
– Нам с тобой нужно встретиться, клянусь копытами Праотца, – настойчиво повторил врач. – Ты понимаешь?
– Я понимаю, но... Зачем?
– Ты давно спал?
– Только что проснулся. Вырубился в машине, задремал... Доктор, это нормально? Я не болен? А еще меня обижают, задают дурацкие вопросы и никто ничего не хочет говорить. Вернее, все несут всякую чушь, но правды никто сказать не хочет.
– Я хочу.
– В самом деле, доктор? – восхитился Влад. – Честно-пречестно? И где?
– В лесопарке. Конечная станция детской железной дороги. Сможешь быть через час?
– Могу через пятнадцать минут. Не хотелось бы в лесу...
– Через двадцать минут возле конечной станции, – сказал врач. – Можешь прийти не один, если боишься.
– Какая разница, боюсь я или не боюсь? И если два человека припрутся к вашему забавному домику в лесопарке, это что-то изменит в результате?
– Не изменит, – честно сказал врач. – Но тебе будет не так страшно.
– А как?
Врач выключил телефон.
Дождь усилился. Капли лупили по крыше, выбивая нервную дробь.
– У тебя оружие есть? – спросил Влад у Капустяна.
Тот молча откинул полу куртки.
– Ты как насчет прогулки по лесу? – Влад еще раз осмотрелся – в пределах видимости ничего подозрительного не наблюдалось. – Под дождем, в сопровождении капитана милиции со вздорным характером и плохим настроением?
– А я люблю ходить в лес, – лицо Капустяна приобрело даже какое-то мечтательное выражение. – В детстве с бабой Мотрей по грибы ходили, за травами. Она мне показывала, какие можно собирать, какие – нет.
– И передала свое искусство тебе? – с улыбкой спросил Влад, предвкушая очередное замешательство лейтенанта.
Но тот, став вдруг серьезным, мотнул головой:
– Не успела.
– Что значит, не успела? Ты уехал?
– Я уехал уже после того, как она... Как она погибла.
Желание продолжать расспросы у Влада пропало сразу. Он почувствовал себя подонком, издевающимся над мальчишкой.
– Извини, – пробормотал Влад. – Я...
– Ничего, за что извинять? Вы спросили, я ответил... Я бабку Матрену почти и не помню вовсе. И тот день почти не помню. Мы пошли в лес летом, наверное, за грибами... А вечером меня нашли возле деревни, без сознания... Бросились ее искать, нашли только к утру. Потом мне отец сказал, что забил ее кто-то до смерти. А старухи шептались, что леший на нее обиделся. Я слышал, как моя родная бабка подруге своей сказала, что леший меня хотел забрать... Но бабка Матрена не дала. Она и лешего не боялась, такая была... А я ее не помню совсем.
– Ладно, – откашлявшись, сказал Влад. – Поехали. Через Сокольники. Сразу за подстанцией – поворот налево, в лесопарк.
Машина плавно тронулась.
А зачем, собственно, он собрался встречаться с врачом? Допросить? Поблагодарить за лечение? Или вытрясти из козлоногого всю правду об отправленных им в дурку людях? Или вопрос не так нужно ставить? Нужно спросить, зачем сатра хочет говорить с ним? Врача ведь явно интересуют его, Влада, сны.
Или это сам сатра вызвал эти видения? Теперь хочет проверить. Сличить.
Машину тряхнуло, Влад оглянулся – он зацепили колесом выбоину прямо посредине дороги.
– Машину не жалко? – спросил Влад.
Капустян не ответил.
И ладно – его право.
Влад набрал на мобильнике номер телефона Богдана.
– У аппарата, – сказал Богдан.
– Тебя уже отпустили?
– Раньше, чем тебя. Тебя, я слышал...
– Ничего нового не узнали?
– Про убийство? Почти ничего. Холодное оружие, около четырех часов утра. Дверь не взломана. Почему никто из них не кричал – загадка. И драки не было. Отца семейства вначале убили, потом вскрыли горло, и кровь... Это самое. Ты понял.
– Понял. Вариантов нет?
– Какие варианты? Он работает... работал водителем грузовика, развозил по киоскам продукты. Она сидела с детьми. У них там и брать-то было нечего. В общем, все склоняются к тому, что это для тебя было сделано. Припугнуть, отомстить...
– Следы?
– Один след в крови на лестничной площадке. Ботинок сорок третьего размера. Подошва рубчатая, почти новая. Ну, ты и сам же видел.
– Видел... – сказал Влад задумчиво. – Говоришь, одним ударом отца убили?
– Одним, точно в сердце. А что?
– Ты сможешь сам к экспертам сходить?
– Да. Зачем?
– Пусть побыстрее выяснят, чем нанесены раны. Металл.
– Металл?
– Состав. Остались частицы в ране или нет. И как можно быстрее. Нужно будет – поставь бутылку, две, три, ящик. Денег дай. Но чтобы быстро сделали анализ. Остальное меня интересует меньше. Выяснишь – сразу мне отзвонись. У Руслана как?
– Руслан продолжает копать, полез зачем-то в файлы Интерпола. Доиграется когда-нибудь наш мыслитель, задницей чую. Но, судя по загадочной физиономии, чего-то такое уже накопал. Я его знаю. – В голосе Богдана явственно прозвучала гордость за брата и еще одна, очень знакомая Владу интонация.
– Богдан! – строго сказал Влад.
– Что?
– А я чую, что ты снова с братом соревноваться решил.
– Да что вы, товарищ капитан. Да ни в жисть. Я ж человек дисциплинированный...
– А я тебя знаю давно и очень хорошо...
– И насквозь вижу, это если немцы скажут, что рентген изобрели они, – бодро подхватил Богдан. – Зуб даю...
– Если бы я каждый раз тебя на этом ловил, то ты бы уже без зубов остался, – сказал Влад. – Не вздумай никуда без меня лезть. Иначе...
– Утонешь – домой не приходи. Я помню. Я знаю. Я сделаю. Вот только одну штуку выясню – и сразу прекращу. Честное ментовское. Пока, мне некогда.
– Твою мать, – ровным голосом произнес Влад, пряча телефон в карман.
Братья устроили соревнование. Умный лезет в чужие файлы, за что вполне может огрести неприятностей по самые некуда, хитрый может получить по голове в самом прямом смысле этого слова.
Но остановить ни того, ни другого уже не получится. Лютые на тропе войны. Черт!
– А они вправду – братья? – спросил, не поворачивая головы, Капустян. – Ведь не похожи совсем. Богдан светлый, кость крупная, а Руслан такой худощавый, брюнет. Цвет глаз – разный. Если бы мне не сказали – никогда бы не подумал.
