– Потом. Все – потом.
– Как думаешь, Степан, – спросил Чугайстр, глядя перед собой, – они нам подарят бой или как гусаков на охоте перебьют?
– Им живые нужны, – сказал Черепень, и Приблуда удивился, поняв вдруг, что у атамана, оказывается, есть обычное имя, а не только жутковатое прозвище. – Пугнут стрелами, потом...
– Характерники не предупредили. – Приблуда огляделся, задрал голову – ни волка, ни орла видно не было. – Предали...
– Не суди, да не судим будешь, – напевно произнес Черепень.
– Как судишь, так и судим будешь, – подхватил за ним Чугайстр и так необычно было слышать от них Святое писание, что Приблуда не нашелся, что сказать.
Комок подкатился к горлу, Приблуда отвернулся, чтобы не видеть неподвижные черные фигурки, или для того, чтобы они не увидели его слез. Слез обиды и разочарования.
Сзади, в ковыле, где только что проехали козаки, что-то шевельнулось. Приблуда повернул коня, вытащил из-за пояса пистоль. Теперь ему было все равно, кто сейчас появится из тени. Волк или змей. Характерник или перевертень – все равно. Он выстрелит в любого из них.
– Что там? – не оборачиваясь, спросил Черепень.
– Не знаю – шевельнулось что-то.
– Хорошо, – сказал Черепень.
– Как же, хорошо ему, – проворчал Чугайстр. – Все ему хорошо.
– Ты ему нассы в глаза, – подал голос Качура, – а ему все – божья роса.
– Дай-ка мне канчука, – попросил Черепень. – Я сразу верну.
– А дидька тебе лысого, а не канчука, – ответил Чугайстр. – Нужно было не дарить.
С ума сходят, подумал Приблуда, подумал совершенно спокойно, словно не о своих соратниках думал и не о себе. Вытащил еще один пистоль, чугайстровский. Взвел курок.
За спиной у Приблуды закричали, завыли татары, в воздухе зашуршало – стрелы градом, звонко ударяя в спекшуюся землю, посыпались позади козаков. Некоторые втыкались, некоторые отскакивали, не в силах пробить корку.
Приблуда не повернул головы. Ему было все равно, что там сейчас делают татары, двинулись с холма, или просто кричат и пугают – его враг был здесь. Его враг нападет сейчас – обязательно нападет.
– С боков появились, с арканами, – тихо сказал Качура. – Я в полон не пойду...
– Не иди, – так же тихо ответил Черепень.
– Поможешь, если...
– Помогу. Только и ты...
– Отпускаю тебе этот грех, – сказал Качура.
– И я тебе отпускаю...
– А я ничего никому не отпущу. Попы нашлись, – зло бросил Чугайстр. – Они меня убить должны. Они, не брат мой, а нехристи. Убить, если у них получится, матери их тысячу типунов на язык и задницу. В полон возьмут – в рожи их плевать стану, рот заткнут – пердеть буду, задушу иродов... А если задницу заткнут...
– Напряжешься, лопнешь и дерьмом своим ядовитым всех забрызгаешь, – закончил за него Качура, и все трое захохотали – громко, искренне, словно и не ждала их смерть на вершине соседнего холма, словно не подкрадывалась она к ним сзади.
Приблуда вскинул руку и выстрелил. Облако порохового дыма ослепило его, не дав рассмотреть – попал он или нет. Что-то большое гибко взметнулось из травы в десяти саженях от него.
Выстрелив один раз, Приблуда бросил пистоль, и, целясь из другого, вытащил из-за пояса третий. Самопал был приторочен к седлу, и так сразу схватить его не получится.
Степному ветру, наверное, было и самому интересно, что там происходит внизу. Он торопливо разогнал облако дыма, словно курильщик, перед церковью вынувший люльку изо рта и разгоняющий табачный дымок.
Выбравшееся до половины из-за горизонта солнце отразилось от гладкого, словно отлитого из жидкого металла, тела.
Здоровенный змей... Саженей пять, не меньше, толщиной с человеческое туловище. Изогнулся, свернулся кольцами в мучительной судороге, как дождевой червяк, перерубленный заступом.
Не зря отец учил Приблуду стрелять. Сейчас порадовался бы за приемного сына.
Рана у змея была на шее, возле самой головы. Из нее текла вязкая, похожая на гной кровь, летела брызгами по сторонам при каждом движении.
– Попал! – вскрикнул Приблуда и снова выстрелил – снова попал, пуля ударила в пасть змею, раздробила нижнюю челюсть. Осколки повисли на порванной коже, кажется, даже зубы болтались там же.
Татары закричали, послышался топот, гортанные выкрики – бросились спасать своего перевертня? Не успеют.
Приблуда спрыгнул с коня и побежал к бьющемуся в пыли чудовищу. Спасибо Чугайстру, подарил пистоль. И зарядил дробью. Ползучая тварь билась так отчаянно, извивалась и бросалась из стороны в сторону так стремительно, что одной пулей он мог в нее и не попасть.
А вот восьмью кусками серебра, да почти в упор – тут Волк, проклятый предатель Волк, был прав.
Приблуда выстрелил с левой руки, но в этот самый момент змеиное тело выпрямилось, хвост ударил по руке и все серебро выстрела ушло вверх, словно целился Приблуда в ветер.
Но ветер не обратил на это внимание, он был слишком увлечен зрелищем, только снова разогнал облако дыма, чтобы не мешало.
Левая рука повисла, боль пронзила все тело, но Приблуда устоял на ногах, вытащил из ножен саблю и рубанул ею туда, куда смог дотянуться – по хвосту.
Клинок вошел в плоть с хрустом, шипение змея превратилось в стон, Приблуда прыгнул вперед – и услышал, как над ним пронеслось змеиное тело. Снова ударившись левой рукой, Приблуда все-таки вскочил и отпрыгнул в сторону – истекающее кровью чудовище все еще двигалось стремительно, словно и не получило тяжелых ран.
Вот змей изогнулся молнией, приподнял окровавленную голову, глянул прямо в глаза Приблуде, и разом ослабло тело парня, холод стал оседать инеем в его жилах, сжал ледяными пальцами сердце.
Все исчезло: крики, звон стали, ржание лошадей, – только медленные удары сердца, ледяной холод, и пронзительный, яростный взгляд змея.
Приблуда пошатнулся, змей поднял голову, теперь она покачивалась перед самым лицом человека. Клочья плоти, сгустки крови – и холодные мерцающие глаза. Ближе.
В пасти твари что-то шевельнулось, Приблуда с ужасом понял, что это кровоточащий обрубок языка. Перевертень мог убить человека в любой момент, но тянул, то ли желая насладиться местью, то ли преодолевая собственную боль.
Ближе.
«Осталось только гнилое мясо», – сказал татарин.
Один плевок.
«Им нужны живые», – сказал Черепень.
Но змею живой не нужен. Змей хочет убить. Еще чуть-чуть.
У него выбиты зубы, он не может ни укусить, ни плюнуть ядом. Он убьет одним ударом. Или раздавит в стальных кольцах. Он сейчас выбирает для Приблуды смерть...
