— Почему?
— Эти правители постоянно получают замену, найти новую женщину можно в любое время года. Нет причин привязываться к одной, если тебя ждут десять других.
Бруния кивнула.
— И что ожидает женщину, если ее выберут?
— Хорошая пища, настоящая ванна, чистая одежда. За позор хорошо платят, и не все наместники ищут наслаждения в насилии или унижении. Некоторое время ты будешь жить как нормальная женщина. За это большинство из нас готово почти на все.
То, как Рахель при этом смотрела на Брунию, заставило принцессу задуматься. С тех пор как она избила Вальду, причем настолько, что даже ордынцы освободили женщину от работы, в отношениях Брунии и Рахель что-то изменилось. Рахель по-прежнему помогала принцессе, но уже не как наставница, а как верная подруга. В лагере все искали расположения Брунии, и из пищи она получала самое лучшее.
Ордынцы посадили женщин в повозку, чтобы отвезти к границе королевства. Бруния и подумать не могла, что слово «граница» следует понимать буквально. Спутать ее ни с чем было нельзя. Границей была стена.
Стена высотой в десять метров со сторожевыми башнями на расстоянии в двести шагов, соединенными ходом. Сооружение из грубых валунов простиралось вокруг королевства Хургана с севера на юг. Зрелище было и успокаивающим, и ужасным — в зависимости от того, с какой стороны ты находился. Зачем построили эту стену? Чтобы защитить королевство Хургана от всего мира или весь мир от Бурантии? С двух сторон к стене приставили огромные деревянные лестницы, чтобы наместники провинций могли перебраться на территорию, подвластную Хургану. Бруния слышала звон оружия и доспехов, а затем увидела верховных правителей, ступивших на бургундскую землю.
Их было трое, и они отличались друг от друга, как времена года. Один, маленький, бледный, с толстым тельцем, покрытым льняной туникой, напоминал римлянина. Второй — гордый воин с рублеными чертами лица и холодными узкими глазами. Третий — юноша, слишком молодой для своего положения. Возможно, он унаследовал провинцию от своего рано умершего отца или стал правителем благодаря какому-то языческому предсказанию.
Пятьдесят женщин на троих мужчин.
Предводитель ордынцев, наделенный, в отличие от других воинов, способностью мыслить, поприветствовал наместников пограничных территорий от имени Хургана и повел их вдоль выстроившихся в ряд рабынь, говоря о преимуществах мирного сосуществования империи и провинций. Конечно же, земли, окружающие государство Хургана, могли объединиться, чтобы напасть на Бурантию, но что тут было завоевывать?
Бруния увидела, как толстый наместник похотливо потирает руки, не сводя глаз с грудей рабынь. Он искал пышные формы и широкие бедра — наслаждение в упадническом стиле. Воин выбрал быстро, взяв с собой трех худых покорных женщин. При этом он не произнес ни слова. Когда женщины направились за ним, Бруния подумала, что вряд ли им стоит ожидать от него снисхождения.
Низенький римлянин остановился перед ней и тут же начал мять ее грудь, а затем ущипнул за щеку. Рахель бросила на Брунию осторожный взгляд, словно пытаясь предупредить, что сопротивление, как в случае с Вальдой, тут ни к чему хорошему не приведет.
Пальцы наместника скользнули с плеча Брунии на бок и приблизились к животу, который еще не бросался в глаза, если не присматриваться внимательнее…
Она плюнула ему в лицо.
По рядам женщин пронесся вздох изумления. Все это видели. Ордынцы тут же подскочили к Брунии, собираясь оттащить ее в сторону и убить.
— Меня уже выбрали, — поспешно заявила принцесса, указывая на третьего наместника. — Он меня выбрал.
Толстяк, раздраженный происходящим, посмотрел на своего конкурента.
— Это правда, Лаэрт? Вы выбрали эту?
Бруния заметила, что Лаэрт чувствовал себя не в своей тарелке. Либо ему не хватало опыта, либо уверенности, но он явно колебался, выбирая спутницу на ночь, потому что, видимо, знал правила игры не лучше Брунии. Его можно было… использовать.
Подойдя, Лаэрт принял серьезный вид.
— Сейчас решим, мой дорогой Геделинг.
Он посмотрел Брунии в глаза, но та опустила взгляд. Лаэрт приподнял ее голову за подбородок.
— Не стесняйся.
— Ну так что? — поторопил Геделинг, щупая бедра Брунии. — Вы ее берете или нет? Я с удовольствием заберу ее в свой дворец, чтобы увидеть, как быстро она сломается.
Лаэрт оттолкнул руку Геделинга, явно недовольный его словами.
— Вы же слышали. Решение уже принято.
Бруния заговорщически улыбнулась ему, пытаясь вложить в улыбку обещание неземных наслаждений. Наместнику это понравилось.
— Пока что она будет моей, — заявил Лаэрт, и Геделинг, не скрывая своего раздражения, пошел дальше, чтобы найти для своего гарема другую женщину.
Бруния ободряюще посмотрела на Рахель. В конце концов, принцесса продавала себя не за одежду и еду, а ради плана, который должен привести ее к свободе.
Хурган заметил, что что-то изменилось. Все началось с мелочей. У него урчало в животе, чего раньше не было. Убийство невнимательного стражника принесло ему меньше радости, чем обычно. Аппетит короля ухудшился, а когда он ночью выходил на каменный балкон и смотрел на Вормс, его скорее раздражала вонь, чем радовало зрелище человеческих несчастий.
Но это было еще не все.
Хурган не мог успокоиться. Его мучило подозрение, что он чего-то недоглядел. Конечно же, лишь какую-то мелочь. Но эта мелочь словно червь въедалась в его сознание, не давая королю покоя. Вскоре ему стало ясно, что не стоило полагаться на слова Гадарика о трех повстанцах, которые могли оказать сопротивление дракону. Теперь эти повстанцы исчезли, но почему-то у Хургана было ощущение, что они не утонули в Эльбе.
Именно с тех пор все изменилось. В нюансах, но все же… Хурган обладал огромной властью, однако эта власть уже не казалась такой… абсолютной.
Вдохнув застоявшийся воздух, Хурган закрыл глаза и призвал Фафнира. В обществе дракона король чувствовал уверенность в том, что его правление вечно.
Но Фафнир не прилетел. Хурган ждал несколько минут, полчаса, целый час. В конце концов он развернулся на каблуках и в ярости отправился в тронный зал. Он услышал, как за троном скулит Зверь. Это тоже был непривычный звук. Хурган нетерпеливо вытащил из небольшой чаши на левом подлокотнике драконий глаз, где он всегда лежал, и вгляделся в его молочную поверхность.
Тьма, пара огоньков, переливы черных и серых тонов. Фафнир летел в ночи где-то в небе Бургундии. Он не спал, он был готов, но почему тогда он не явился в замок?
— Гадарик! — закричал Хурган, хотя хватило бы того, чтобы прошептать имя его советника. Нибелунги слышали все, хотел ты этого или нет.
Хурган списал это на свою паранойю, но у него возникло ощущение, что даже Гадарик пришел чуть позже, чем обычно.
