— Они нам совершенно не нужны, — возразил Сэйерс. — Найдите мне с десяток богатых женщин, которым некуда девать время. Отыщите клубы и литературные салоны. Лекционные залы и частные библиотеки. Вот ее поле деятельности.
Они остановились возле палатки с кофе и сандвичами. Время ленча еще не наступило, и им не пришлось толкаться в очередях. Несмотря на душевное волнение, а не исключено, благодаря ему, у Сэйерса прорезался аппетит. Лицо его заметно посвежело, ссадины на нем начали затягиваться, глаза просветлели, однако он все равно выглядел как завзятый драчун из пивной. Особенно сейчас, при дневном свете и в поношенном костюме.
— Предположим, вы найдете ее, — вдруг произнес Себастьян. — И что дальше?
Сэйерс не ответил. Молчание его казалось Себастьяну странным.
— Не поверю, чтобы вы хотя бы на миг не задумывались об этом.
— Задумывался, — отозвался Сэйерс. — Мысленно я тысячу раз рисовал себе сцену нашей встречи. Не знаю, что произойдет. Сначала нужно оказаться лицом к лицу с ней, а там будь что будет.
Вместо того чтобы возвратиться в агентство, где их разговор могли подслушать, а тогда Себастьяну пришлось бы отвечать на неприятные вопросы, они решили прогуляться. Подошли к витрине магазина и продолжили беседу, делая вид, будто рассматривают выставленные за стеклом костюмы и шляпы.
— Вы пьете, Сэйерс.
Боксер нимало не смутился заявлением Себастьяна, не посмотрел на него обиженно или с вызовом, остался совершенно спокойным.
— Да, меня многие считают пьяницей.
— Вам следует остановиться, иначе вы никого не отыщете.
Сэйерс устало улыбнулся.
— Трудно разубеждать человека, видевшего меня в мои худшие дни, — горько ответил он.
— Тем не менее. Если вы собираетесь оставаться в моем доме, вам придется ежедневно бриться и не брать в рот спиртного.
— Бриться? Каждый день? Нет ничего проще, — сказал Сэйерс.
Глава 30
Остававшееся до вечера время Сэйерс провел, блуждая по городу, а Себастьян Бекер, вернувшись в агентство, покопался в картотеке, выискал несколько нужных имен, после чего отправил пару писем. В некоторых театрах на Восьмой улице с утра до вечера шли спектакли или варьете. Сэйерс поначалу хотел провести там часок-другой, но потом отказался от мысли тратить деньги зазря. Он уже достаточно насмотрелся в своей жизни на неудачников комиков и слабеньких акробатов, вдоволь наслушался безголосых певцов и бородатых реприз и счел, что имеющегося у него опыта хватит ему до конца жизни.
Кроме того, он не был уверен, что зрелища успокоят его мысли. В каждой проходившей мимо женщине он искал Луизу. Прогулку он закончил на скамейке в Риттен-хаус-сквер, окруженный нянями с колясками. Там он сидел до тех пор, пока на него не стал подозрительно коситься конный полицейский, объезжавший парк.
Вместе с Бекером он вернулся к нему домой и в тот вечер ужинал в кругу его семьи. Элизабет Бекер расспрашивала о жизни в бродячем цирке, о прежней работе в театре. Говорила она с холодной вежливостью, но Сэйерсу удалось вскоре убедить ее, что никакой он не зверь и не преступник, каким ей поначалу показался, а кровавая схватка в парке Уиллоу-Гроув была не более чем исключением из правил. Он, конечно, признал ярмарочные состязания делом не вполне честным, так как неподготовленный человек, бросающий вызов профессионалу, заранее ставится в проигрышное положение; к примеру, ему дают восьмифунтовые перчатки, тогда как боксер надевает четырехфунтовые, удар которыми несравнимо сильнее.
— Интересно, — сказала Элизабет, определенно заинтригованная раскрывавшимися перед ней боксерскими секретами.
— Да, мадам, — отвечал Сэйерс. — Как видите, бокс — не только спорт, но и наука.
— Так что, Элизабет, не встречайся с Томасом Эдисоном, а то он тебя того и гляди заставит надеть перчатки и, чего доброго, побьет, — сухо заметил Себастьян.
Как только все поняли, что Себастьян привел в дом не балаганного задиру и не воинственного глупца, атмосфера в семье немного разрядилась. Фрэнсис, сестра Элизабет, почти не разговаривала с Сэйерсом, лишь во все глаза смотрела на него целый вечер, и вид у нее был такой, словно она, как губка впитав все его разговоры, хотела что-то сказать, но никак не решалась. Роберт тоже не отрывай взгляда, но не от Сэйерса, а от стола. Родители запретили ему читать последнюю купленную книжку во время еды, но даже и сейчас он не расставался с ней, держа под мышкой и постоянно перекладывая ее то под правую руку, то под левую.
Сэйерс заметил ее название.
— А ты знаешь, что Буффало Билл приезжал со своим шоу «Дикий Запад» в Англию? — спросил он мальчика.
Тот очнулся, будто некий гипнотизер, щелкнув пальцами, вывел его из транса; внимание его немедленно перешло от стола на гостя. Роберт дружелюбно посмотрел на Сэйерса и ответил:
— Он был там дважды. Первый раз в тысяча восемьсот девяносто третьем году и в тысяча восемьсот девяносто седьмом. Во вторую свою поездку он встречался с королевой. В этом году он снова собирается в Англию.
— Вот как? Не знал. Я думал, что сообщу тебе новость, а ты, оказывается, знаешь больше меня. — Сэйерс протянул Роберту руку. — Поздравляю. Жми, не бойся, я не шучу.
Мальчик посмотрел на его руку, затем осторожно взял ладонь и неуклюже, будто дергал за веревку колокольчика, тряхнул ее.
— Можешь похвастать перед своими друзьями, сказать, жал руку человеку, который здоровался с Уильямом Эф Коди.
В глазах Роберта мелькнул благоговейный трепет. Все поняли, что Сэйерс коснулся чего-то глубоко личного в душе мальчика, недоступного никому.
Поздним вечером Себастьян и Элизабет удалились. А вскоре Сэйерс услышал их горячий спор. Продолжался он с час, после чего в гостиную вернулся один Себастьян и кивнул ему.
— Случилось что-нибудь? — спросил Сэйерс.
— За мной следят два брата-ирландца, и я объяснил ваше присутствие здесь своего рода дополнительными мерами безопасности.
— Резонно.
— Тем более что за мной действительно охотятся, — прошептал Себастьян и покосился на дверь, словно ожидая, что Элизабет неожиданно появится в комнате до того, как он закончит говорить. — Только братьев арестовали в бостонском поезде, в субботу. Прочитал об этом в телеграмме, присланной в наше агентство. Полагаю, и эту непредвиденную задержку они поставят мне в вину.
Ночь Сэйерс снова провел на диване.
Наутро к нему подошла Элизабет и сообщила:
— Мистер Сэйерс, прошу меня простить за доставленное неудобство. Моя сестра готова уступить вам свою комнату на время вашего пребывания у нас. Сама она вместе с Робертом переедет сюда.
— Я, право, не знаю… — пробормотал Сэйерс.
— Не волнуйтесь, Фрэнсис сама это предложила. Конечно, в комнате много рюшек, ленточек и кружев, но, думаю, вас они не сильно смутят. А свои безделушки она возьмет с собой. Полагаю, вам там будет удобнее.
