Его рассказ так затянулся, что спустя пятнадцать минут они все еще сидели рядом. А когда она предложила заказать чайник перестоявшегося чая, которым славилось это кафе, Джим отказывался только для вида. Пока ее не было, он сбросил пальто на спинку стула и почти совсем расстегнул кожанку. Он считал, что в этой куртке из хорошей кожи он похож на нонконформиста или борца за свободу. В пальто же он казался себе сиротой-переростком.
Ему было хорошо. Сколько он себя помнил, определенный тип девушек всегда вызывал у него одинаковую реакцию. Австралиец говаривал, что его член, как стрелка компаса, указывает на голубоглазую красотку. Конечно, это вранье… хотя ему хватило десяти минут, чтобы влюбиться в Рашель Жено. Он наблюдал, как она играет в теннис, из окна библиотеки дома Ризингеров.
И чем это кончилось…
Пока Линда Маккей делала заказ у стойки, он взглянул на журнал, который она читала. Журнал был раскрыт на странице, где предлагалась работа. Некоторые объявления были помечены вопросительным знаком. Но журнал был как минимум двухнедельной давности, так что эти карандашные пометки больше походили на укоренившуюся привычку чертить что-нибудь на полях.
Линда принесла дребезжащий поднос. На нем стояли хромированный чайник и керамические чашки, плохо сочетавшиеся друг с другом. Пока она расставляла все это на столе, Джим получил возможность внимательно ее рассмотреть. Волосы, небрежно уложенные в стиле Жанны д’Арк, обрамляли ее продолговатое, с тонкими чертами лицо. На руках не было колец, но в наши дни это еще ни о чем не говорит.
— Где вы живете? — спросила она, и он рассказал о своей службе в Доме на Скалах. Она слышала про Макэндрю — в этом городе трудно было не услышать о нем хоть что-нибудь — и видела сам дом, когда гуляла накануне вечером.
— Вы действительно там живете? — недоверчиво спросила она.
Джим прекрасно понял, что она имела в виду. В своем нынешнем виде дом был мало похож на уютное гнездышко.
— Я разбил свой лагерь на кухне.
— Ну и как там?
— По ночам чертовски холодно.
— Могу себе представить. А чем вы занимались раньше?
Но он постарался переменить тему разговора, чтобы не рассказывать про больницы.
Джим решил, что чай в кафе «У Спенсера» был еще хуже своей репутации, но промолчал, чтобы не нарушить дружеской атмосферы. Украдкой взглянув на часы, он с удивлением обнаружил, что прошло уже больше часа. Новые посетители в кафе не заходили… Все так же сидели у окна невзрачные панкующие девочки-подростки, и старичок читал ту же самую страницу потрепанной книги в бумажной обложке. Джим чувствовал, что встреча подходит к концу… Что бы такое сделать, чтобы знакомство на этом не оборвалось? Она проявила интерес к Дому на Скалах. Может быть, ей захочется осмотреть его?
— Кажется, на сегодня с меня хватит этого заведения, — она произнесла это прежде, чем Джим успел высказать свое предложение вслух. — Может быть, прогуляемся вниз к павильону, или у вас есть дела?
— Ничего особенно срочного, — произнес он небрежно.
Поеживаясь под порывами холодного ветра, налетавшего с моря, они шли по улице и она рассказывала о себе.
Ее мать умерла молодой, отец жил в Корнуолле. Раньше она работала в авиакомпании, потом в компьютерной фирме, которая обанкротилась. В городе она всего несколько недель. Ей была обещана работа в адвокатской конторе, она сняла квартиру, но контора разорилась. И она пополнила ряды местных безработных. Ей приходится что-то подыскивать себе, иначе она потеряет пособие. Ей и так уже намекали, что она живет за счет налогоплательщиков.
— Не знаю, откуда у этих людей представление об окружающем мире. Может, я живу в другом измерении?
Она сказала, что собирается пожить в городе еще. Даже если ей перестанут выплачивать деньги, она все равно останется: у нее есть небольшие сбережения, о которых никто не знает. И вообще, как можно всерьез заниматься поисками работы, если тебе приходится сниматься с места и переезжать каждые два месяца?
Он узнал и кое-что еще. Например, что девушку, которая работает в банке, зовут Ким и что, несмотря на видимость, даже в таком унылом городишке можно познакомиться и подружиться с новыми людьми. А к следующему лету появится работа в гостиницах и пассаже. Конечно, это не бог весть что, но все же лучше, чем пойти на дно.
Ему захотелось рассказать ей что-нибудь интересное, произвести впечатление. «Не попробовать ли старый трюк с лыжным инструктором?» — подумал он, но решил, что в данных обстоятельствах это не совсем уместно.
А потом кое-что произошло, и он выбросил это намерение из головы.
— О нет, неужели опять… — процедила она сквозь зубы.
Старенький автофургон, который только что проехал мимо, разворачивался в сотне ярдов от них. Линда повернулась к Джиму, в ее голосе звучала настоятельная просьба:
— Послушайте, Джим. Сделайте для меня одну вещь. Притворитесь, будто мы знакомы сто лет, и подыграйте мне. Я вам потом все объясню.
В ту минуту, когда фургон поравнялся с ними, Джим почувствовал, как Линда просунула руку ему под локоть.
Мужчина, который вылез из машины, был ровесником Джима, но повыше и потяжелее. Носил он темно-синюю морскую куртку и джинсы, волосы стриг слишком коротко. В этой простецкой одежде он был похож скорее на студента-переростка, чем на работягу.
— Познакомьтесь, это Стивен Федак, — сказала Линда. — Стив, это Джим Харпер. Мы знакомы ужасно давно. Я не поверила своим глазам, когда он запросто вошел в кафе «У Спенсера».
Федак так глянул на них тусклыми, словно стеклянными, глазами, что Джим прекрасно понял всю ситуацию. Линда вряд ли добавит к этому что-то новое.
Игнорируя Джима, Федак произнес:
— Я хотел поговорить с тобой.
— Мы уже поговорили. — В голосе Линды прозвучали предостерегающие нотки.
Джим почувствовал, как ее пальцы сильнее сжали его локоть.
— Послушай, Ким сказала, что не сможет побыть с нами сегодня вечером. Можно, я захвачу с собой Джима? — спросила она.
Судя по выражению его лица, Федак с большим удовольствием обменялся бы рукопожатием с проктологом. Но через мгновение он сделал над собой видимое усилие и взял себя в руки.
— Конечно, почему бы и нет? — произнес он.
— Джим сейчас работает на Боба Макэндрю.
При этих словах Линды Федак посмотрел на него с заметным интересом.
— Это правда? — спросил он, и на его лице появилось приветливое выражение, искреннее, как картонная маска. — Ну, увидимся в семь, — сказал он.
— Ты приедешь в фургоне? — спросила Линда, но Федак покачал головой.
— Надо перегнать фургон к Терри и начать «раздевать» его. Я буду на «фольксвагене».
Джим смотрел, как фургон, погромыхивая и чихая мотором, развернулся еще раз и уехал в сторону набережной. Линда наконец выпустила его руку.
