Олсон получил предупреждение. Кто-то тронул Гэррети за
плечо.
Это оказался Стеббинс.
- Твой друг недоволен Майором?
- Я думаю, - сказал Гэррети. - Я и сам не хочу приглашать
его к себе на чай.
- Посмотри назад.
Гэррети оглянулся. К ним ехал второй вездеход, следом
третий.
- Это Майор, - сказал Стеббинс, - и сейчас все будут кричать
"Ура", - он улыбнулся всезнающей улыбкой ящерицы.
- Они пока только думают, что ненавидят его. Думают, что
худшее уже наступило. Но подождите до вечера. Подождите до завтра.
Гэррети поднял глаза на Стеббинса:
- А что если они будут кричать на него и швырять фляжками?
- Ты будешь это делать?
- Нет.
- И никто не будет. Вот увидишь.
- Стеббинс?
Стеббинс поднял брови.
- Ты думаешь, что выиграешь?
- Да, - спокойно сказал Стеббинс. - Я в этом уверен, - и он
отступил на свое обычное место.
В 5.25 Яннику выписали пропуск. А в 5.30, как предсказывал
Стеббинс, прибыл Майор.
Послышался рокот мотора, и впереди показался джип. Майор
стоял в нем навытяжку и отдавал им честь. Гэррети почувствовал дурацкую
гордость. Никто не кричал "ура". Колли Паркер сплюнул на землю.
Баркович показал нос. Макфрис только смотрел, беззвучно шевеля губами. Олсон,
казалось, вовсе не заметил Майора.
Гэррети помахал ему. То же сделали Перси, и писатель
Гаркнесс, и Арт Бейкер, и Абрахам, и Следж, который только что получил второе
предупреждение.
Потом Майор уехал. Гэррети было немного стыдно. К тому же,
маша, он израсходовал энергию.
- Тебе лучше? - спросил он Макфриса.
- Ага. Замечательно. Теперь буду идти и смотреть, как все
падают вокруг меня. Ужасно весело. Я уже сосчитал - все кончится, когда мы
пройдем миль триста двадцать. Это даже не рекорд.
- Пит, если тебе хочется так говорить, иди куда-нибудь в
другое место, сердито сказал Бейкер.
- Простите, миссис, - протянул Макфрис, но все же замолчал.
Становилось жарко. Гэррети расстегнул куртку. Лес вокруг кончился, уступив
место полям, усеянным маленькими фермами и бензоколонками. На многих фермах
красовалась надпись "Продается". В двух окнах Гэррети увидел знакомую
надпись "Мой сын погиб в Эскадроне".
- Далеко до океана? - спросил Колли Паркер. - Похоже, будто
я опять в Иллинойсе.
- Иди-иди, - ответил Гэррети. - Еще миль сто.
- Черт, - сказал Паркер. - Ну и штат! Кругом деревья. Ни
одного приличного города.
Он был мускулистым блондином с дерзким выражением лица, не
исчезнувшим даже посл?? этой уж??сной ночи.
- Зато здесь чистый воздух, - обиделся Гэррети. - Не смог,
как у вас. - У нас в Джольете нет никакого смога. Ты понял?
- Ну не смог, так гарь какая-нибудь.
- Если бы мы были дома, я бы тебе яйца за это оторвал, -
мрачно сказал Паркер.
- Ладно, ребята, - вмешался Макфрис. - Ведите себя прилично.
Почему бы вам не помириться и не заказать друг другу по кружке пива?
- Я не люблю пива, - автоматически ответил Гэррети.
- Сопляк, - буркнул Паркер и отошел.
- И чего он бесится? - недоуменно спросил Макфрис, будто не
он совсем недавно набросился на солдат. - Такой хороший день. Правда, Олсон?
Олсон не ответил.
- Олсон тоже бесится, - сообщил Макфрис. - Эй, Хэнк!
- Оставил бы ты его в покое, - сказал Бейкер.
- Хэнк! - крикнул Макфрис. - Не желаешь пройтись?
- Иди к черту, - пробормотал Олсон.
- Чего? - Макфрис приложил ладонь к уху. - Чего ты говоришь?
- Иди к черту! - закричал Олсон.
Он шел, не поднимая головы, и Макфрису надоело изводить его.
Гэррети думал о том, что сказал Паркер. Ублюдок! Что этот
ковбой с танцулек мог знать о Мэне? Гэррети прожил в Мэне всю жизнь, в городке
под названием Портервилл, к западу от Фрипорта. Всего 970 жителей, но чем он
хуже какого-то сраного Джольета, штат Иллинойс?
Отец Гэррети любил говорить, что Портервилл - единственный
город в штате, где больше могил, чем живых жителей. Но это было чистое место.
Много безработных, обшарпанные дома, единственное развлечение - лотерея по
средам, где самым большим выигрышем была индейка и двадцать долларов, но место
чистое. Чистое и тихое.
Он снова подумал о Джен. Он любил ее, и теперь она значила
для него куда больше, чем раньше. Она превратилась в символ жизни, в заслон от
смерти, грозящей ему с вездехода. Он любил ее больше и больше, потому что она
символизировала для него время, когда он был собой и мог выбирать. Было уже без
четверти шесть. В центре очередного безымянного городка собрались поглядеть на
них кучка улыбающихся домохозяек. На одной из них были брюки в обтяжку и такой
же тугой свитер. Золотые браслеты у нее на руке звякали, когда она махала.
Гэррети машинально помахал в ответ, думая о Джен, о ее светлых волосах и туфлях
без каблуков. Она была высокой и всегда носила туфли без каблуков. Он
вспоминал, как они познакомились в школе.
- Гэррети!
- Что?
Это был Гаркнесс.
- У меня ногу свело. Не знаю, что делать, - его глаза
умоляли Гэррети что-нибудь сделать.
Гэррети не знал, что сказать. Голос Джен, ее смех, ее
карамельного цвета свитер и красные брюки, в которых она каталась с ним на
санках, пока снег не набился ей в куртку, - это была жизнь. Голос Гаркнесса был
смертью.
Теперь уже Гэррети мог ощутить разницу.
- Я не могу тебе помочь, - сказал Гэррети. - Думай сам.
Гаркнесс в панике уставился на него, потом с печальным лицом
кивнул.
Он остановился и стал растирать ногу.
- Предупреждение! Предупреждение 49-му!
Гэррети повернулся и пошел задом, чтобы видеть его, Двое
мальчишек в рубашках детской лиги, с велосипедами, которые они держали за руль,
тоже смотрели на происходящее, раскрыв рты.
