– Да я не про угрозу тебе толкую! – с досадой махнул рукой Вешняк. – Ладно, может, мне и впрямь от безделья всякая чушь блазнится. – Он закурил ещё одну папиросу и вздохнул. – Скорей бы наши вернулись, что ли. Хуже всего это – ждать и догонять. Сижу в этой Пирамиде, как сыч…
– А мне здесь хорошо, – Карл откинулся на спинку дивана, выпустил клуб дыма и взгромоздил ноги на журнальный столик. – Столько всего интересного! И, кстати, насчёт искусственных, но, тем не менее, весьма живых и человекообразных существ. Как думаешь, может, если поискать, то и здесь девушки найдутся? Типа тех, на Лоне, а?
– Вот мне интересно, а как ты на войне без девушек обходился?
– Так на войне я в отпуск ездил, – вздохнул Карл. – Домой, в Берлин. Девушек там хватало. А ты?
– А мне и в отпуск ездить не надо было, я на своей земле был, – ухмыльнулся Вешняк. – В отличие от некоторых. Забыл, кто из нас немцко-фашистский захватчик, а кто защитник Родины?
– Ты знаешь, и правда забыл, – признался Карл. – Столько потом всего случилось, что теперь эта война кажется далёкой, как сон.
– Мне не кажется, – сказал Вешняк. – Как вчера всё было.
– Ну извини, – вздохнул Хейниц.
– Да ладно, кто старое помянет…
Некоторое время оба молчали, вспоминая каждый своё.
– Ага, вот вы где, – обрадовался, появляясь на пороге кают-компании, Женя Аничкин.
– А то ты нас обыскался прям, – хмыкнул Вешняк.
– Всю Пирамиду облазил, бедный, – подтвердил Хейниц. – От верхушки до подвалов. Нигде нас нет!
– Ладно вам, – сказал Женька. – Между прочим, я тоже в армейской разведке служил.
– Ты слышал? – обратился сержант к ефрейтору. – Он, оказывается, служил в армейской разведке!
– Охренеть! – искренне восхитился Хейниц. – Кто бы мог подумать! Крутой парень, горжусь знакомством.
– Везде и всегда одно и то же, – вздохнул Женька. – Но вы бы всё-таки коней придерживали хоть иногда, ага? А то ведь, кто здесь дедушка ещё посмотреть надо.
– Знавали мы не так давно одного Аничкина, – задумчиво произнёс Вешняк. – Вождя племени. Ох и противный же был тип, да, Карлуша?
– Кошмар, – подтвердил Хейниц. – Наглый до изумления. Думаешь, все Аничкины такие?
– Кто ж их знает, Аничкиных этих, – рассудительно заметил сержант. – Но того Родионом звали, не Евгением. Будем справедливы.
– Будем, – согласился Карл.
– Вы закончили? – осведомился Женька, усаживаясь в кресло и закуривая сигарету.
Ответом ему были неопределённые улыбки и благодушное молчание.
– Я, собственно, хочу сказать, – продолжил Женька, – что собираюсь проведать наших друзей-киркхуркхов на острове. Кто-нибудь имеет желание составить мне компанию? Я бы и один слетал, да наша Маша против.
– Есть такие! – сообщил Сергей Вешняк, не торопясь затушил папиросу, поднялся на ноги и одним ловким движением расправил под ремнём гимнастёрку. – Беру назад свои слова насчёт Аничкиных. Добрейшей души люди! Не считая, понятно, отдельных уродов, которые и среди каких-нибудь Ивановых, прости господи, очень даже встречаются.
– А что, – поинтересовался Женька. – И правда вы знали Аничкина – вождя племени?
– Мы с ним даже немножко воевали, – подтвердил Хейниц. – Но очень аккуратно. Без жертв.
– Родион Аничкин по кличке Хрипатый, – сообщил Вешняк. – У него ещё баба была такая… страшноватая. Лет на пятнадцать его старше, не меньше. В общем, два сапога пара, как говорится. Бандиты. Потом, если хочешь, расскажу подробнее. По дороге. Ты когда на остров этот собрался лететь?
Женька сообщил, что лететь он собрался прямо сейчас.
Во-первых, надо было забросить киркхуркхам кое-какое оборудование и припасы, а во-вторых, оставлять надолго бывшего врага без присмотра – пусть даже и на острове в океане – было бы весьма опрометчиво.
– Кто знает, что им в их пятиглазые головы взбредёт? – резонно заметил он. – Имперский десант, как-никак. Профессиональные вояки. Сочтут себя несправедливо обиженными и устранёнными от дел, построят лодки и отправятся на материк шорох наводить. Ещё утонут по дороге, не дай бог. А не утонут, так и того хуже – начнут среди местных племён авторитет завоёвывать. Оно нам надо?
– Хрен его знает, что нам надо, – сказал Вешняк. – И мне особенно. Карл, ты как, не хочешь с нами прокатиться?
– Нет. Тут в Пирамиде куча мест, куда я ещё не заглядывал. Вот и займусь. Утолю свою природную любознательность
– Найдёшь голых девок, не забудь о товарищах, ага? – подмигнул сержант и, не дожидаясь ответа, вышел из кают-компании.
Аничкин подумал было, не спросить ли у Хейница, о каких голых девках речь, но быстро пришел к выводу, что, пожалуй, не стоит. И направился вслед за сержантом.
Машинный зал – необъятный и в то же время странным образом уютный, очаровал Аню сразу же, как только она туда попала. А уж «доска объявлений» и вовсе заворожила.
Сама идея, что можно сидеть и держать перед глазами реальные проекции девяносто семи миров, на сорока пяти из которых прямо сейчас, в этот самый момент, вовсю происходит разумная жизнь, показалась Ане весьма необычной и впечатляющей. Она быстро научилась разбираться в тонкостях отображения информации на «доске», а также способах уточнения её у Цили Марковны (главное, задать правильный вопрос и внимательно выслушать ответ) и уже на четвёртый день после отбытия космической спасательной экспедиции на Лекту сама вызвалась на полноценную вахту у «доски объявлений», мотивируя свою просьбу желанием поскорее стать не обузой (грудной ребёнок есть грудной ребёнок), но полезным членом команды.
– А куда Лизку денешь? – осведомилась Маша Князь. – Может, ну его, полноценную? Хватит и пары часов? Пойми правильно, я первая готова с твоей Лизкой возиться – славная деваха, но… – Маша неопределённо развела руками, как бы говоря, что дети детьми, но мешать выполнять служебные обязанности они не должны.
– Да никуда я её девать не собираюсь. С собой возьму. Чем она мне там помешает? Или ты боишься, что я из-за неё не справлюсь?
– Брось, Ань, что ты, ничего я не боюсь. Эта хреновина без нас больше миллиона лет простояла, и никто, кроме Оскара, тут вахту не нёс. Но раз уж мы начали в эти наши человеческие игры играть, то хорошо бы придерживаться правил. Иначе и затеваться не стоило, согласись.
– Я всё понимаю, Маш, не волнуйся. Сама анархию терпеть не могу – полной чашей хлебнула в своё время, расскажу как-нибудь. Если Лизка заскучает и капризничать начнёт, Локотка свистну, он отлично умеет её развлечь.
Локоток и впрямь проникся к трёхмесячной Лизе каким-то особым чувством с первых минут знакомства и с видимым удовольствием развлекал и утешал девчушку, когда в том возникала нужда, разыгрывая перед ней целые, понятные, вероятно, лишь им двоим, представления. Например, одним из любимых развлечений обоих было следующее: Локоток усаживался на перильца Лизкиной кроватки таким образом, чтобы ребёнку было хорошо его видно, и начинал превращаться в модели и копии различных предметов и существ. При этом внятно, приятным звучным голосом называя каждое перевоплощение и его основные показатели и функции – так, что получался целый рассказ.
