— Как это — взорвал? — удивился Женька. — Каким образом?
— Взрывчаткой, — объяснил Борисов. — Как раз на подобный случай и было предусмотрено. Слышали три взрыва подряд, перед тем, как мы сюда нырнули? Файлы на сервере уничтожаются, здание взрывается, уцелевшие через подземный ход покидают место трагедии и катастрофы. Там сейчас такой пожар должен бушевать, что я никому, кто рядом, не завидую.
— Так, может, вернёмся? — предложил Женька. — Чего нам здесь, не поймёшь где, торчать в неведении и страхе?
— Тебе страшно? — поинтересовалась Маша.
— Это я для красного словца, — заверил Женька. — Не беспокойся.
— Наверное, сию минуту возвращаться не стоит, — сказал Никита. — Там сейчас, наверное, полно милиции и пожарников. А тут — мы. Как чёртики из коробки.
— Да, — согласился Влад. — Могут неправильно понять. Впрочем, всё равно ничего пока с возвращением не получится.
— То есть? — спросил Женька.
— То есть Камень молчит, — сказал архивариус. — Я его не чувствую. Совсем.
— А… должны? — неуверенно осведомилась Маша.
— По идее, да, — в голосе Влада послышалась лёгкая усмешка. — Это ведь не обычный булыжник.
— Нам же рассказывали, Маш, — напомнил Никита.
— Да, — вздохнула Маша, — помню. Это я, наверное, от полного бессилия и непонимания ситуации. Чтобы поддержать разговор.
— Хорошо, — сказал Женька. — Вернуться мы не можем. А что можем?
Влад снова включил фонарик, присел и ощупал руками пол.
— Твёрдый — сообщил он. — И в то же время словно бы упругий. Не пойму, что за материал.
— Да я уже понял, что мы не в степи, — сказал Никита. — Слишком тихо. Ни ветерка.
— Ага, — поддержала Маша. — И не пахнет ничем. Безвкусный воздух.
— Может, какое-то помещение? — предположил Женька. — Только очень большое.
— А звёзды над нами? — посмотрела вверх Маша.
— Прозрачный купол, — тут же нашёлся Евгений. — Делов-то.
— Это очень легко проверить, — сказал Никита.
— Как?
— Надо крикнуть и дождаться эха. Или не дождаться.
— Кричать не будем, — сказал Влад.
— Почему? — спросил Женька.
— Крикнуть — это себя обнаружить. А мы не знаем, насколько здесь может быть опасно.
— И какого рода эта опасность, — кивнул Женька. — Логично. Тогда, может быть, осуществим пешую разведку? Уж больно скучно на месте стоять в этой темноте и тишине.
— Может быть, мне это только кажется, — сообщила Маша, протягивая руку, — но, по-моему, я вижу в той стороне какой-то слабый свет.
— Я не вижу, — признался Никита. — Но это ничего не значит. Моё зрение слабее твоего.
— Маша у нас чистая орлица и кошка в одном лице, — пояснил Владу Женька.
— Трепач, — фыркнула Маша. — Пошли? Ей-богу, там что-то светится.
Уже через несколько минут стало ясно, что Маша права, — далеко впереди замаячило бледное круглое пятнышко размером с рублёвую монету, и они молча ускорили шаг.
Глава 15
Ресторанная идиллия
Москва даже в пределах Бульварного кольца, если передвигаться по ней пешком, очень быстро утомляет человека.
И это относится к любой Москве в любой из альтернативок.
Я думаю, всё дело тут в этой самой радиально-кольцевой структуре города, из-за которой возникает обманчивое ощущение компактности его центральной части. Ан нет. Стоит пройтись туда-сюда внутри Бульварного кольца, чтобы гул и тяжесть в ногах недвусмысленно просигналили тебе о твоей ошибке.
Пожалуй, хватит на сегодня, решил я, плюхаясь на свободную скамейку посередине везде родного Тверского бульвара и с наслаждением вытягивая ноги; покурю, отдохну — и домой. То есть к Марте. Деньги есть, закатим шикарный ужин. Приглашу её в ресторан, пожалуй. Надо девушку как-то заинтересовать и поощрить. А что может быть в этом смысле лучше шикарного ужина в хорошем ресторане? Тем более, если я всё правильно помню, она вчера словечко «шикарно» употребляла. Забавно. У нас оно почти забыто, а здесь говорят. Впрочем, на то и альтернативки, чтобы различаться в языковых деталях. А в жаргонизмах — особенно. Что ж, шик, значит, шик. Но без фанатизма. Деньги хоть и не требуют строгого отчёта, но всё равно казённые, помни об этом, Стражник… Кстати, о деньгах. Сколько, интересно, в этой Москве может стоить не излишне скромный ужин в ресторане? Давай прикинем. При имеющейся цене на золото, можно сделать вывод, что здешний рубль по своей покупательной способности приблизительно равен рублю советскому образца эдак середины 80-х годов прошлого века…
Я стал вспоминать, сколько стоил ужин в ресторане четверть века назад, и понял, что сделать это чертовски трудно. И дело не в том, что прошло много времени, а в том, что в те годы я почти не ходил в рестораны. Денег не было. Впрочем, в любом случае теперь мне это по карману. То есть должно быть по карману. Не вижу, из-за чего в данной альтернативке ресторанам быть слишком уж дорогими. Даже в Москве. Иное дело, какой ресторан выбрать, с учётом того, что здешних я совершенно не знаю. Правда, опыт мне подсказывает, что некоторые заведения, структуры и службы самым мистическим образом всегда оказываются на одних и тех же местах. Хоть и в альтернативных реальностях. Взять ту же редакцию «Русского вестника» на площади Лермонтова, на месте которой в моей реальности находятся «Известия». Даже здания в похожем стиле выстроены, между прочим. Не говоря уж о том, что и там, и там — редакции газет. Почему так? А чёрт его знает. Или бог, что в данном случае не важно. Опять же и сама площадь названа именем великого русского поэта, хоть и другого. Значит — что? Вполне может быть, что здесь по «чётной» стороне Тверского бульвара тоже расположен один весьма неплохой ресторанчик…. Ну-ка, ну-ка, посмотрим.
Я поднялся, перешёл с бульвара на тротуар и двинулся в сторону площади.
Так и есть!
Вот он: кафе-ресторан «Лермонтов». Ну надо же, как я догадлив. Ладно, сейчас узнаем, можно ли здесь заказать столик. Заодно и позвоним.
Разумеется, оказалось, что можно и столик заказать, и позвонить. О чём мне и сообщил молодой человек обслуживающего вида в безупречно отглаженных чёрных брюках и белой рубашке с отложным воротником.
— Отлично, — кивнул я. — Тогда сначала звонок, а потом, соответственно, заказ.
— Прошу вас.
Симпатичный телефонный аппарат ярко-жёлтого цвета висел на стене, и тут я понял, что не знаю, как им пользоваться. Ну, то есть, наверное, знаю, но не точно.
Монетка или жетон?
В те времена, о которых я не далее как пятнадцать минут назад вспоминал, позвонить с уличного телефонного аппарата можно было за две копейки. Одной монетой или двумя по копейке. В самом крайнем случае и десятикопеечной монетой, но это считалось жутким расточительством… А тут как? Не спрашивать же у мальчика-служителя… Хорошо, сделаем вид, что мы всё знаем. Всё равно ничего другого не остается.
