– Это как? – изумился Володька. – Ты был бандитом при советской власти?!
– Володя, как тебе не стыдно! Керамистом я был, как и сейчас. А Коля Тищенко, он же Король, тоже тогда был не бандитом, а, наоборот, художником, и мы с ним…
И Егор Хорунжий с удовольствием поведал своему другу Володьке Четвертакову историю художника Николая Тищенко.
В юности Коля активно занимался боксом у знаменитого ростовского тренера Ефима Школяра. Ефим, которого все его воспитанники за глаза ласково называли Фимой, успешно лепил из хулиганистых подростков с ростовских окраин, а также центровых, вполне приличных людей и настоящих мужчин. Очень многие, благодаря его стараниям и врождённому педагогическому таланту, не сели в семидесятых и начале восьмидесятых годов в тюрьму, а стали нормальными рабочими, инженерами, врачами, офицерами… разумеется, все они при этом оставались боксёрами, учениками и воспитанниками Фимы Школяра. Коля же Тищенко после восьмого класса пошёл учиться на художника в Ростовское художественное училище им. М. Грекова. При этом бокс не бросил, а даже наоборот к восемнадцати годам дорос до кандидата в мастера спорта. А позже и до мастера. Надо заметить, что был Коля мальчиком крупным, но поджарым, выступал в полутяжёлом весе и по манере ведения боя на ринге напоминал чем-то молодого Кассиуса Клея, позже назвавшегося Мухаммедом Али.
Одновременно с боксом, живописью, рисунком и ваянием занимался юный Коля Тищенко и некоторыми иными делами.
Был он родом из посёлка Александровка – окраинного рабочего района Ростова-на-Дону, и вырос в окружении редко трезвых представителей рабочего класса, а также разнокалиберного ворья и хулиганья. Он и сам слыл первым хулиганом. Своё право на достойную жизнь и уважение нужно было завоёвывать кулаками, и тут очень помог бокс, а также врождённая Колина стать и благоприобретённая смелость пополам с лихой ростовской бесшабашностью. В четырнадцать лет он начал обретать свой авторитет на пыльных летом и грязных осенью и весной улочках Александровки, и в шестнадцать только родители по-прежнему звали его Колей. Все остальные – Королём.
К нему шли со своими обидами, проблемами и предложениями со всего посёлка, и он, как истинный король, старался не оставлять без внимания никого из своих подданных.
Потом Король успешно окончил художественное училище, отслужил свои два года в десантных войсках, вернулся в родной Ростов и честно попытался стать профессиональным художником.
К тридцати семи годам ему удалось осуществить в шамоте
[1]
несколько довольно крупных проектов, сделать две-три мозаики на тему светлого социалистического сегодня и ещё более светлого коммунистического завтра, поучаствовать в выставках областного уровня. На самом деле становилось ясно, что большого художника из Коли не получится, и в первую очередь это становилось ясно ему самому. Очередной профессионал-ремесленник, не больше. Но Коля, как человек целеустремлённый и умеющий добиваться своего (не зря его прозвали Королём!), хотел стать членом Союза художников СССР и занятий монументально-прикладным искусством не бросал. Да и чем ему было ещё заниматься? Не на завод же, в самом деле, идти! А один хороший заказ на барельеф из шамота или, скажем, мозаику стоил в 80-е годы очень и очень неплохо. На эти деньги вполне можно было достойно жить.
Как раз в это время они и встретились: тридцатисемилетний Николай Тищенко по кличке Король и двадцатидвухлетний начинающий художник-керамист Егор Хорунжий…
Коля получил тогда заказ на целых четыре шамотных барельефа 6х3м в каком-то профтехучилище и ему были срочно нужны молодые и не очень требовательные на деньги исполнители. Егор подошёл по всем статьям, поскольку только что ступил на тернистый путь керамиста и ожидать слишком высокой оплаты за свой труд не мог.
Три месяца в одной команде сблизили их. Не настолько, чтобы стать друзьями, но на хороший товарищеский уровень они вышли. Тем более, когда выяснилось, что Егор, хоть и немного, но тоже занимался боксом и даже некоторое время тренировался у Ефима Школяра…
А потом работа была закончена, деньги получены и справедливо поделены, и товарищи разошлись каждый по своим делам.
И кончились стыдливые восьмидесятые, и начались бесстыдные девяностые. Распался Союз Советских Социалистических Республик. Да что там Союз! Связь времён распалась. Впрочем, лишь для того. чтобы начать восстанавливать самую себя на более глубинном, надёжном уровне. И тут-то вот, в эпоху, так сказать, первичного накопления капитала, расцвёл настоящий Колин талант. Тот самый, благодаря которому он в шестнадцать лет получил кличку Король.
Кто-то вспомнил о Николае Тищенко, пригласил поработать, и уже через пять лет новой (а на самом деле старой, но подзабытой) трудовой деятельности он негласно возглавлял одну из крупнейших бандитских группировок в городе, одновременно для прикрытия числясь обычным тренером по боксу при электровозоремонтном заводе.
Тренером он действительно работал. Собственно, они и встретились опять году в 96-м, когда Егор, вдруг решивший поддержать физическую форму, пришёл в зал к Королю. Месяца два, наверное, Егор исправно ходил на тренировки, пару раз пил с Королём пиво под ни с чем не сравнимого донского леща и один раз даже водку. Вспоминали былые денёчки, шутили, смеялись. Король к старому товарищу не изменился, был внимателен и вообще давал понять, что ставит Егора на одну доску рядом с собой.
Потом у Егора случился большой и срочный заказ на глиняную посуду, потом он ушёл в запой, потом опять заказ и снова запой, потом умер отец… В общем, о боксе и Короле он забыл надолго.
И вот пришло время вспомнить.
– Хм-м, – выслушав Егоров рассказ поскрёб небритый подбородок Володька. – Не знаю, не знаю… Король… Боря Богатановский, знаешь ли, тоже в своём роде король. Впрочем, позвонить всё равно надо.
– Дома ли он… – Егор покосился на круглые кварцевые настенные часы.
– Стрелка стояла на пяти минутах третьего.
– Звони, звони. На вот тебе телефон и звони, – Володька протянул другу трубку радиотелефона.
Коля оказался дома и по его голосу Егор понял, что его рады слышать.
– Ну что там у тебя стряслось? – напрямик спросил Король после ритуальных «как дела» и «все нормально».
– Почему обязательно стряслось?
– Во-первых, голос тебя выдаёт. Волнуешься. А во-вторых, мне редко звонят старые знакомые просто для того, чтобы поинтересоваться моим драгоценным здоровьем.
– И как твоё драгоценное здоровье? – поинтересовался Егор.
– Да в целом неплохо, – хмыкнул Король. – А твоё?
Тоже. Но может стать гораздо хуже.
– Али кто обидеть хочет?
– Есть такие поползновения.
– И кто, ежели не секрет?
– Не секрет. Боря Богатяновский.
– А… – в голосе Короля скользнуло презрение. – Что от тебя надо этому борову?
