– Да забудьте же, наконец, свою гордость хотя бы на минуту и посмотрите правде в глаза! Вы чуть было не убили себя, пусть даже вам угодно было обставить этот жест как можно более поэтически. Вы хотели, чтобы вас унесло ветром? Или вам абсолютно незнакомы законы физики, или вы полная идиотка! Хотя я знаю, что вы вовсе не идиотка. Исходя из всего сказанного, я бы хотел, чтобы мы стали настоящими друзьями.
– Мне бы тоже этого хотелось. Но, может быть, вашу дружбу не так-то легко завоевать?
– Можете в этом не сомневаться. Совсем немного людей могут похвастаться, что пользуются моим уважением или просто мне симпатичны.
Он отошел к каменной балюстраде, чтобы выбить трубку в горшок с геранью и набить ее снова. Мелани подошла к нему:
– А тот человек… проводник нашего вагона?
– Он же представился вам. Называйте, пожалуйста, его по имени!
– Этот Пьер Бо. Он ваш друг, ведь вы говорили ему «ты» в моем присутствии. Разве это не удивительно?
Антуан резко повернулся к ней всем корпусом и вгляделся в поднятое к нему лицо. Его глаза превратились в голубые кусочки льда.
– Не понимаю, почему? Разве вы из тех дур, для которых достоинство человека определяется костюмом, который он носит? Признаюсь, вы меня разочаровали… Я часто просил Пьера тоже говорить мне «ты», но он боится когда-нибудь ошибиться и сказать так на людях.
– Если вы решили принимать в штыки все, что я говорю, лучше уж отвезите меня сразу в Авиньон. Я вас никоим образом не осуждала, а только удивилась… Но признаю, что была неправа, потому что в эту безумную ночь, которую мы пережили втроем, все было так странно… Почему бы ему, действительно, не быть вашим другом детства?
– Он не друг детства. У него нет южного акцента…
– У вас, между прочим, тоже…
Антуан рассмеялся, и это мгновенно разрядило атмосферу. Взяв Мелани под руку, он повел ее назад в ателье. Перси, лежавший на пороге, поднялся, пропуская их и почтительно пошел следом. Полли, свернувшись в клубочек на диване, и не подумала подвинуться, когда Антуан усадил туда свою подопечную.
– Я много путешествовал, он тоже. В странствиях обогащается душа, но теряется даже самый устойчивый акцент. Если хотите знать, я знаком с Пьером уже четыре года. Это немного по моей вине он поступил на работу в Компанию поездов дальнего следования. Он человек умный, образованный, учтивый. Кроме того, он говорит на нескольких языках… Например, на китайском!
– На китайском?! Где же вы с ним познакомились?
– Как раз в Китае. Я путешествовал для собственного удовольствия и еще искал новые сюжеты для вдохновения. Пьер был переводчиком во французской миссии в Пекине. Мы встретились во время знаменитой осады в июне-июле 1900 года, когда горстка солдат и дипломатов противостояла «боксерам», большей части населения города и провинции, не говоря уже о правительстве этой старой чертовки Цы Си, которая вела самую двуличную игру, которую мне когда-либо приходилось видеть.
Мелани слушала его с широко открытыми глазами. Она мало что слышала о китайцах у мадемуазель Дезир. Единственное, что она усвоила: их дети были бесконечно несчастны и им можно было помочь, собирая фольгу, в которую были завернуты шоколадки, выдаваемые на завтрак. Правда, она так и не поняла, каким чудесным образом миссионерская организация «Святое детство» могла при помощи этих маленьких блестящих кусочков фольги помешать ужасным китайским родителям бросать своих лишних детишек —особенно девочек! – на съедение свиньям, да еще брать их в миссию на воспитание и выращивать из них настоящих христиан. Тем не менее она послушно сдавала, что от нее требуется, добавляя время от времени шоколадку, полагая, что детям это полезнее, нежели пустая обертка. Теперь она в изумлении узнала, что в этой варварской стране были еще и дипломаты, такие же, как, например, отец Жоанны. Ей захотелось разузнать об этом побольше.
– Я никогда не слышала об этой «знаменитой осаде», – сгорая со стыда от собственного невежества, призналась она. – Правда, в нашей семье никто никогда не служил в посольстве или миссии…
Антуан минуту молча смотрел на нее, наконец ответил:
– Вы полагаете? А тем временем ваш дедушка много сделал для Кэ д'Орсэ
[1]
, хотя у него не было никакого дипломатического ранга. Могущество денег, когда оно употребляется во благо, может оказаться очень полезным для отчизны. Я иногда думаю, не оказалась ли эта во многом тайная роль причиной его исчезновения…
– Ваши слова напомнили мне о том, что газеты намекали… на какое-то тайное китайское общество.
– Газеты написали много глупостей. Господин Депре-Мартель, конечно же, не имел ничего общего с китайскими проблемами, и старая императрица Цы Си никогда и слыхом о нем не слыхивала. Насколько мне известно, он гораздо больше интересовался Экваториальной Африкой, Марокко. Еще Россией… Но давайте оставим политику! Это не для вашего возраста.
– К тому же, – со смущенным вздохом призналась Мелани, – я не уверена, что политика действительно меня интересует. Зато я бы с удовольствием послушала ваш рассказ о том, что произошло в Пекине и как вы познакомились с Пьером Бо.
– Когда люди сражаются бок о бок, они быстро становятся друзьями. Именно это и случилось с нами за те долгие дни, проведенные в английском посольстве.
– Почему английском? Разве у Франции не было там посольства?
– Конечно, было! Просто великолепное! Его возглавлял великий дипломат, господин Стефан Пишон, сегодня он – наш генеральный представитель в Тунисе. К несчастью, наше посольство было наполовину разрушено снарядами, как, впрочем, и многие другие, потому-то все в итоге оказались у англичан… Но об этом я расскажу вам позже. Уже позвонили к завтраку, а когда Виктория готовит сырное суфле, лучше не опаздывать, а то она становится просто невыносимой. Мы едва-едва успеем спуститься на кухню и вымыть руки.
Суфле получилось воздушное и в меру жирное. Однако Антуан совершенно рассеянно проглотил свою порцию, как будто это было банальное рагу. По-видимому, его неотступно занимала какая-то мысль, и он пару раз справлялся, не пришла ли почта. Естественно, Мелани так и не удалось вернуться к так занимавшей ее теме: героической борьбе нескольких сотен европейцев против половины Китая. Когда она попыталась перевести на это разговор, Антуан довольно бесцеремонно ее прервал:
– Потом, ладно? Подобным историям нет места среди гастрономических удовольствий.
Мелани поняла, что делать нечего, и не стала настаивать. Впрочем, она открыла для себя, как приятно было пользоваться прелестями настоящей минуты. Ей было так хорошо за этим большим столом, покрытым льняной скатертью, напротив пылающего в камине огня, бросавшего розоватые отблески на лица ее сотрапезников. Глаза близняшек сияли, как звезды. Прюдан, не расстававшийся со своей фуражкой, наверное, даже во сне, жевал с размеренностью часового механизма, не поднимая носа от тарелки, разве что поднося к губам высокий хрустальный бокал с вином цвета утренней зари.
