«Волга» повернула вправо, на гладкий асфальт.
– Ну вот и приехали, – сказал лысый
удовлетворенно. – Это, чтоб ты знал, и есть наш маленький кремль...
Он повернул к высокому, длиннющему краснокирпичному забору,
за которым, Мазур успел рассмотреть еще на спуске, стояло не менее десятка
домов.
– А что же зубцов кремлевских не видно? – спросил
он ехидно.
– Папе поначалу предлагали, – серьезно ответил Котовский. –
Только он решил, что не стоит так дешево выпендриваться. Не в зубцах сила, и не
в башенках с ходиками...
Слева над воротами Мазур сразу углядел телекамеру. Ворота
уже распахивались – как стало ясно секундой позже, без всякого участия
человеческих рук. Лысый повернул вправо, остановил машину у небольшого
двухэтажного коттеджика, выключил мотор и пригласил:
– Прошу пожаловать, ваше степенство, господин
адмирал...
Мазур вылез. Вокруг стояла тишина, имело место полное
безлюдье – только по бетонированной дорожке вдоль стены прохаживался рослый
молодой человек с овчаркой на поводке...
– Сюда, – показал Котовский на крыльцо.
В небольшой вестибюль выходили три совершенно одинаковых
двери, кажется, из натурального дерева. Котовский похлопал по вычурной ручке
ближайшей:
– Там ванная, помойся с дороги и накинь что-нибудь
поприличнее, размерчик вроде бы твой. Старое бросай где попало, холуи подберут.
Бритва, все остальное – на зеркале.
– А это обязательно? – хмуро спросил Мазур.
– Степаныч, ты к приличным людям в гости попал, –
сказал лысый непререкаемым тоном. – Нужно выглядеть, как культурному
человеку и полагается, а сейчас ты на бича похож...
За дверью и в самом деле оказалась ванная, большая, но без
каких-то особых чудес техники. Бреясь перед овальным зеркалом, Мазур подумал,
что один-единственный ответ он отыскал уже сейчас.
Иностранной разведкой тут и не пахнет. Даже при нынешнем
российском бардаке трудно ожидать, что зарубежные супостаты совьют столь
основательное шпионское гнездышко, раскинувшееся на добром десятке гектаров...
– Вот теперь другое дело, – одобрительно сказал
лысый, терпеливо дожидавшийся в вестибюле. – В костюмчике, при галстуке,
ботиночки со скрипом... Вполне соответствуешь. Пошли?
Они вышли из домика и направились по выложенной фигурной
плиткой дорожке к самому большому особняку. Навстречу попался еще один
плечистый молодой человек с оттопыренной полой пиджака – он прохаживался по
параллельной дорожке, делая вид, будто и не заметил их вовсе.
– Безопасность на грани фантастики? – спросил
Мазур.
– Жизнь заставляет. Завистливых людишек развелось
столько, что и не протолкнуться, и каждый, паскуда, активно завидует.
Мазур приостановился и показал на далекий склон горы, густо
поросший лесом:
– А во-он там у вас нет таких вот мальчиков или,
скажем, минного поля?
– Да нет, – насторожился лысый. – А что?
– Садись, Вовочка, двойка, – с садистским
сладострастием сказал Мазур. – Я вас поздравляю, ребята – позицию вы
выбрали удобнейшую. Если на тех вон склонах засядут завистливые парнишки с
охапкой гранатометов и некоторым навыком в обращении с военной техникой – вам
тут будет примерно так же весело, как мышам во включенной духовке...
Лысый даже остановился, сбившись с уверенного шага:
– Ты это всерьез?
– Абсолютно, – сказал Мазур. – Всю свою
сознательную жизнь тем на хлеб и зарабатывал, что п р и к и д ы в а ю
такие вот вещи...
– Нет, правда?
– Тьфу ты! – с досадой сказал Мазур. –
Серьезный человек именно с этих склонов вас раскурочит, как бог черепаху.
Гранатомет, хорошая снайперская винтовка... даже не обязательно снайперская.
Если ты мне раздобудешь исправную винтовочку образца Первой мировой, берусь в
два счета перещелкать всех этих ваших верзил, что павлинами по двору гуляют без
всяких бронежилетов... Давай на спор, а?
– Иди ты... – проворчал лысый, инстинктивно
отодвинувшись. – Кто ж знал... Строилось-то в свое время по простому
принципу: чтобы подальше от большой дороги, чтоб стена повыше... – Он
глянул на Мазура и дружелюбно осклабился. – Вот видишь, какой ты полезный.
Не успел во двор зайти, как сказал свое веское слово... Не-ет, Папа правильный
прикуп сделал...
Они вошли в вестибюль, где на диване напротив входа сидели
очередные верзилы – ужасно похожая друг на друга парочка, при галстуках и оттопыренных
пиджаках. Завидев Котовского, они проворно встали и едва ли не вытянулись в
добросовестной попытке скопировать армейскую стойку «смирно» – но Мазур
наметанным глазом кадрового военного определил, что эти двое армейские ряды
своим присутствием вряд ли когда-нибудь украшали: есть масса нюансов,
понимающему человеку бьющих в глаза мгновенно...
Котовский уверенно направился вверх по широкой лестнице. На
третьем этаже предупредительно распахнул перед спутником дверь, и они оказались
в самой что ни на есть настоящей приемной, где имелась целая батарея
канцелярских причиндалов вроде факсов, компьютеров и еще каких-то устройств, а
также красивенькая по-кукольному секретарша, встретившая их отработанной
улыбкой.
– Ты посиди пока, – распорядился лысый, кивнув
Мазуру на кресло, а сам, обменявшись с куклой взглядами, скрылся за второй
дверью.
Мазур уселся. Белобрысая куколка снова занялась какими-то
бумажками, не то чтобы игнорируя Мазура, но определенно относясь к нему как к
неизбежной детали происходящего, когда отнюдь не полагается лезть с вопросами и
вообще обращать внимание. Все в соответствии с классиками: если пришел человек,
значит, так надо, а если не надо – мигнут кому другому, но не этой
ляльке...
Появился Котовский, кивнул на дверь:
– Прошу пожаловать!
Сам он остался снаружи. Кабинет, выдержанный в темных тонах,
был не таким уж большим, у стола, стоявшего перпендикулярно к хозяйскому, Мазур
насчитал всего-то четыре стула. Не похоже, чтобы здесь проводили особенно
многолюдные совещания.
Хозяин кабинета вежливо встал и непринужденным жестом
показал на стул:
– Устраивайтесь, Кирилл Степанович, чувствуйте себя,
как дома. – Он подошел к стене и открыл дверцу, за которой оказался бар с
зеркальными стенками. – Я думаю, выпьете немножко? Коньяк – «Плиска» и «Хеннесси»,
виски – «Тичер», водка – «Столичная», вино – красное болгарское... Я ничего не
пропустил?
Мазур медленно усаживался, чуткий и настороженный, как зверь
лесной. Хозяин кабинета слишком уж хорошо знал его вкусы – какое, к черту,
совпадение... Утечка, утечка и еще раз утечка, и не на уровне дежурного
мичмана...
– Давайте «Плиску», – сказал он спокойно,
придвигая к себе бронзовую массивную пепельницу, украшенную тремя обезьянками в
классической композиции «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не
скажу».
