И самое печальное – что Мазур влез в это дело отнюдь не из
каких-то там дружеских чувств. С Нечаевым они отроду не были ни друзьями, ни
приятелями, да и знакомы-то года три, с тех пор, как Мазура занесло в
адмиралы...
Они даже были в одном звании, у каждого на погонах по
одной-единственной «мохнатой» звезде. Правда, была принципиальнейшая разница,
понятная только посвященным. Нечаев в главном штабе был с в о й, давнишний его
обитатель, прижившийся и прочно обустроившийся там еще в те времена, когда
Мазур с одним просветом на погонах (звезд, правда, имелось уже четыре) мотался
по глобусу и где с превеликим шумом, где совершенно даже бесшумно выполнял от
сих и до сих задания, способные привести особо нервных интеллигентов в
состояние стойкой шизофрении. Нечаев был ш т а б н о й – а ведь
широко известно в узких кругах, что в этом случае обычная табель о рангах
действовать перестает, иной мичман весит малость поболее, нежели парочка
каперангов... Особенно когда речь идет о Главном штабе ВМФ, том самом волшебном
замке, где на полочках в стеклянных банках аккуратненькими рядами хранятся
бессмертные души всех, кто носит форму черного цвета.
П р я м ы м начальством Мазура он не был – но от Нечаева
многое зависело, он в волшебном замке имел в е с. А Мазуру с некоторых пор (со
времен нечаянного адмиральства, что уж там) пришлось осваивать совершенно новые
правила поведения, вникать в иную систему отношений – как говорится, попала
собака в колесо...
Вот именно – пищи, но беги. Слишком многое изменилось за
последние три года. На многострадальном российском троне не было больше
Большого Папы, а тот, извините за выражение, олигарх, чью беспутную доченьку Мазур
спасал за тридевять земель отсюда из крупных неприятностей, давненько уже
отсиживался в безопасном отдалении, за пределами Отечества, проиграв в каких-то
там хитрых комбинациях и потому, как водится, объявивший себя патентованнейшим
политэмигрантом...
А поскольку именно ему Мазур был обязан адмиральством, то,
по закону подлости, жизнь означенного Мазура легонько осложнилась. Широкой
огласки эта история не получила, но слушок пошел, сплетенки поползли – особенно
если учесть, что в тех местах, куда пришлось трудоустроить новоявленного
адмирала, многие восприняли пришельца, мягко скажем, негостеприимно, ибо он
своим вторжением нарушил устоявшиеся расклады, а то и похоронил чьи-то надежды.
Ну, дело обычное, так обстояло во все времена под любыми широ-тами...
Одним словом, Мазуру жилось неуютно. Из прежнего мира его
выдернули, как репку из грядки, а в новом он приживался плохо. И потому,
стараясь действовать без спешки и суетливости, пытался окольными дорожками
вернуться из тихих коридоров Главного штаба на старое место, пусть и не в
прежнем качестве. А ведь и на старом месте службы его неожиданный взлет в
адмиралы кого-то ущемил, а кого-то и разозлил... Ситуация, как легко
догадаться, щекотливейшая.
И вот наконец забрезжило что-то, постепенно превратилось из
зыбкой перспективы в реальный шанс... Это вполне реально – вновь оказаться
среди тех, с кем провел бо2льшую и лучшую часть жизни. Конечно, комбинация в
несколько ходов, конечно, долгий зондаж и деликатное прощупывание...
И тут появляется контр-адмирал Нечаев – с невыносимо
удрученным видом, с первого взгляда ясно, находящийся в полном расстройстве
чувств. Боже упаси, он вовсе не просит оказать ему услугу – он всего лишь мягко
и ненавязчиво ищет моральной поддержки, в нешуточных хлопотах пребывая...
Как стало модно выражаться в последнее время на заокеанский
манер, у него проблема. Проблему зовут Света, ей двадцать три года, и она –
родная и единственная доченька господина адмирала. Кровиночка, лапушка,
комсомолка, спортсменка, отличница... Мазур ее допрежь в глаза не видел, но
краем уха слышал от кого-то – искусствовед, на полгодика сходила замуж, недавно
развелась, недурна, умна, вольных нравов...
Света умирает от желания навестить тетушку, родную сестру
Нечаева, мирно проживающую в граде Шантарске, откуда и сам адмирал родом.
Навестить родовое гнездо, вообще развеяться, благо лето. Финансовых загвоздок в
осуществлении этого нехитрого плана нет, зато есть медицинские – не может Света
летать самолетами, что-то там то ли со средним ухом, то ли с сосудами головного
мозга. Категорически противопоказаны проблеме-Свете аэропланы. Исключительно
поездом, как встарь, когда не было еще никаких аэропланов, а те, что имелись,
летали от ворот до забора, не далее.
Особо следует уточнить: на дворе у нас ныне – независимая
Россия на шестнадцатом году перестройки, а этот печальный факт развернутых
объяснений не требует. Если вкратце, не те у нас нынче времена, чтобы красивая
молодая женщина, хрупкий питерский искусствовед, в одиночку пересекала по
чугунке российские просторы, пусть даже и в комфортабельном СВ. Тут вам и
скорбные бюджетники на рельсах, и поездное ворье, пускающее по ночам газ в
купе, и пьяное хамье, и представители особенно озабоченных сексуально племен,
путешествующие, как правило, стаями... да, а самое-то главное едва не забыли:
над всем этим беспределом – зловредный Рыжий с когтистой лапой на рубильнике...
Такие дела. Упаси боже, Нечаев не настаивает, он вообще не
формулирует четко членораздельных просьб. Он всего-навсего рассыпает деликатные
намеки, которые его собеседник непременно должен понять совершенно правильно...
Беседа затягивается, и понемногу намеков становится чересчур
уж много, пусть они мимолетны и невесомы, но из них без труда можно сложить
картинку. У Мазура все равно начинается отпуск, и одинок наш Мазур, как перст,
ни семьи, ни дома, и делать ему абсолютно нечего, кроме как вульгарно тянуть
коньячок и делать заходы в сторону доступного женского пола – но кто сказал,
что этим нельзя заниматься и в Шантарске? Если подумать, никакой особенной разницы.
Даже наоборот: места курортные, пейзажи прекрасны, отели удобны, спиртное
качественное и недорогое, а доступный женский пол красив. Излишне добавлять,
что все мыслимые расходы будут возмещены, более того, оплачены заранее с
«походом». Адмирал Нечаев дипломатически тонок, обходителен и застенчив, он
вьется вокруг Мазура, как гусар-соблазнитель возле наивной уездной красоточки,
ему крайне неудобно, но он в отчаянном положении...
А главное – от него многое зависит. ОЧЕНЬ МНОГОЕ. Если он
поддержит Мазуровы осторожные маневры – дело кончится гораздо быстрее и выгорит
непременно. А если он обидится – может и понаставить на пути нехилых
шлагбаумов.
Вот об э т о й стороне дела – ни намека. Но он знает, что
Мазур знает. Джентльмены понимают друг друга без слов...
В общем, в конце концов высокие договаривающиеся стороны в
своем ненаписанном коммюнике приходят к тому простому выводу, что адмирал
адмиралу – друг, товарищ и брат. И еще через двое суток одетый в штатское
отпускник, контр-адмирал Мазур спускается на лифте, выходит из подъезда и
садится в машину Нечаева, где знакомится с молодой блондинкой, и она настолько
в его вкусе, что зубы сводит.
И они катят на восток, встречь солнцу, в купе СВ. Очень
скоро выясняется, что вверенная его попечению кровиночка весьма даже умна и
общаться с ней интересно. А потом начинает исподволь складываться впечатление,
что эта вполне взрослая красоточка жаждет еще более тесного общения. Остатки
высокой морали и былого кодекса строителя коммунизма, травленного замполитами,
школенного особыми отделами, в семи щелоках стиранного партсобраниями, поначалу
дают о себе знать – и Мазур упорно пытается себя убедить, что принимает
желаемое за действительное: в самом деле, зачем этой стильной красотке
разменявший полтинник морской волк?
