Был, правда, один плюс: ни одна из машин не двигалась
подозрительно медленно, ни один из пассажиров не таращился по сторонам, все до
одной пролетали быстро, насколько позволял потрескавшийся асфальт. Пока что,
полное впечатление, на трассе их не искали.
Вот с этого самого места вступаешь на скользкий путь гаданий
и гипотез. Итак, примем как должное, что нападавшие з н а л и, кого хотят
перехватить. Что дальше? Отвязались они, или все еще следуют по пятам в
отдалении? Если отвязались, то с о в с е м или нет? Что же, единственной их
целью было прикончить лысого? Плохо верится в такой вот вариант. Надежнее было
бы устроить подлянку в городе...
Вот именно. Поступим по шаблону – попытаемся поставить
себя на их место. Предположим, Мазур им нужен живой – или Томка. Или оба
вместе. Предположим, они потому так и вели себя, что не хотели лишних
случайностей, перестрелки, в которой результат заранее предугадать невозможно:
шальные пули и все такое...
Они могли прикончить обоих, как цыплят – точно так же, как
убили лысого. Не прикончили. Город, город... Если они знали маршрут, могут
знать и остальное – что в аэропорту стоит наготове самолет, что где-то на
квартире сидят двое доверенных людей Котовского...
А если эти самые доверенные люди... Если, сунувшись на ту
квартиру, сам положишь голову под топор?
Нет уж, увольте. В подобной ситуации лучше перебдить, чем
недобдить... В конце концов, из здешнего аэропорта летают в Шантарск и
обычные рейсы, деньги есть, документы...
– У тебя паспорт где?
– Тут. – Она коснулась выцветшей брезентовой
курточки. – В кармане. Мы ж самолетом сюда летели, как без паспорта...
– Уже лучше, – сказал Мазур. – Как самолеты в
Шантарск летают, не вспомнишь с ходу?
– Даже и пытаться не буду, – сварливо откликнулась
она. – Потому что понятия не имею. Из Шантарска – раз в день, поздним
вечером, это я помню...
– Логично предположить, что и в Шантарск – каждый день,
ранним утром... – протянул Мазур, размышляя вслух. – Но это еще не
однозначно. Что ж, надежда умирает последней... У тебя, часом, нет в городе
хороших знакомых, где можно перекантоваться?
– Ну... Только одна знакомая, и не скажешь, что
особенно хорошая... Мы у нее прикупали кое-какой антиквариат...
– Интересуешься?
– Только тем, что связано с лошадьми.
– Ах да, я и забыл, – сказал Мазур. – Ты ж у
нас лошадница... А «мы» – это кто?
– Есть один художник... Собственно, он давно уже не
художник, а коммерсант... У него магазин в Шантарске...
– Случайно, не «Радость»?
Она удивленно воззрилась на Мазура:
– А вы откуда знаете?
– Ты и не представляешь, как тесен мир, – пожал
плечами Мазур. – Могу спорить, что зовут этого художника-коммерсанта Сема
Задуреев?
– Ага. Он тут нашел одну старушку, божьего одуванчика,
и у нее были интересные вещи... Два месяца назад я с ним сюда прилетала...
Одному все это было не утащить...
– Ага, – сказал Мазур. – Старушка жива еще?
– Кто ее знает. Говорю же, два месяца назад... А со
старухами за это время много чего может произойти...
– Логично. Адрес помнишь?
– Ага. И телефон тоже.
– Ах, так у бабули и телефон есть? –
удовлетворенно сказал Мазур. – Совсем хорошо. Вот у нас и появилась
четкая, конкретная цель... Бабуля живет с дедулей или с внуками?
– Нет, совершенно одна. Дед умер в прошлом году, вот
она и распродает все. Сам он не позволял, держал, как память. Он с войны
столько всякого натащил...
– С которой?
– С Отечественной. Из Германии.
– А, ну да, – кивнул Мазур. – Перли оттуда
все, что по душе пришлось, чего уж там. И кого-то осуждать язык не
поворачивается. Во-первых, не мы одни перли, а все остальные тоже, особенно
янкесы, во-вторых, за все, что они нам устроили, следовало бы всю Германию до
последнего ночного горшка вывезти, что бы там ни пищали о реституции
прекраснодушные интеллигенты... Ты что у нее купила-то?
– Несколько картинок с лошадьми. Бронзовых лошадок. И
саблю – поскольку сабля была кавалерийская.
– Ну что ж, – сказал Мазур. – У каждого
свой бзик... А вообще, твоя бабуля – идеальное укрытие. У кого можно
отсидеться, оставшись совершенно незамеченными, так это у таких вот бабуль. Как
думаешь, если свалимся к ней и попросимся на ночлег, пустит?
– Да она вроде бы ничего... Лишь бы не померла...
Слушайте, Котовский же говорил, что в аэропорту – отцовский самолет...
– Давай-ка об отцовском самолете временно
забудем, – сказал Мазур.
– Что, друг другу не доверяете? Измена в рядах?
– А ты быстро соображаешь, – хмыкнул Мазур. –
Ну ладно, коли мы с тобой – связанные одной цепью... Как по-твоему, этот...
сюрприз на дороге был случайностью? Наугад они в той глуши удочку забросили?
– Если подумать, не похоже...
– То-то. Где-то – у т е ч к а. Или, выражаясь твоим
высоким штилем, измена в рядах. Так что благоразумнее будет слегка усложнить
маршрут. Нормальные пираты всегда идут в обход...
Она тяжко вздохнула:
– Жила же нормальной безотцовщиной, бедненько, но
спокойно. Объявился вдруг папочка, и пошла замысловатая жизнь...
– А что, ты сопротивлялась? – с интересом спросил
Мазур. – Папу видеть не желала, деньги евонные рвала и в окошко клочки
спускала, подарки во дворе принародно жгла?
– Да нет... Как-то глупо было бы...
– Вот видишь.
– Это я так, ною... Хоть вы-то можете сказать, в чем
там дело? С Котовским я не всегда и знала, как держаться – разрисован, как
картинная галерея... А на вас что-то наколок не видно, и говорите чуточку
иначе...
Мазур вздохнул про себя. Не было смысла рассказывать ей
что-то хотя бы отдаленно похожее на правду. Все равно не поверит, да еще, чего
доброго, запсихует, и справляйся с неюпотом...
– Я, знаешь ли, узкий специалист, – сказал
он. – Меня просили тебя привезти, аккуратно вынуть из возможных
неприятностей, я и стараюсь. А детали мне, поверь, не только не нужны, но и
неинтересны.
– Ничего себе узкий специалист... Вы ж их нашинковали,
как ту капусту...
Мазур спокойно спросил:
– А что, было бы лучше, если бы ваших мальчиков
перестреляли, а девочек разложили голой попой на холодной траве? И потом, можно
ручаться, все равно перестреляли бы. Тайга все спишет...
– Да нет, я понимаю... Но что же дальше-то?
– Рискнуть придется, вот что, – сказал
Мазур. – Когда услышу подходящий шум мотора, я тебе махну. Выбегаешь на
дорогу и плюхаешься на обочине в картинной позе... я шучу, понятно. Очень уж
картинной позы не нужно. Просто лежи, как убитая. Доброй души человек
обязательно остановится.
