Им всем повезло.
В первую очередь в том, что в земляной пробке, заткнувшей шахту-тоннель, не оказалось достаточно крупных камней. А если таковые и были, то они провалились вниз раньше людей, и, значит, не смогли их по дороге зашибить.
Ну и, конечно, вода.
Что-что, а плавать умели все.
Разумеется, можно разбиться и об воду, но, как уже было сказано, падать астронавтов учили специально. В том числе и в воду и на любую другую поверхность. С парашютом и без. Инструктора часто рассказывали истории о том, как люди, благодаря умению и самообладанию, выживали, казалось бы, тогда, когда выжить не было никакой возможности. «Если падаете с большой высоты, – постоянно твердили они, – то старайтесь упасть на ноги. Обязательно и только на ноги. Тогда появится шанс выжить».
Все четверо вошли ногами вперёд в воду почти одновременно и также почти одновременно вынырнули на поверхность.
– Все живы?! – первым крикнул Механик. – Доктор!
– Я, – раздался слева от него голос Доктора.
– Штурман!
– Здесь!
– Оружейник!
– Тут!
– Слава богу, – заключил Механик. – Корабль, как я понимаю, на дне вместе с Капитаном.
– Капитану положено находиться на дне вместе с кораблём, в случае, если он не успел его покинуть, – наставительно заметил Доктор. – Ни хрена с ним не случится. Выплывет на вездеходе. А вот нам что делать?
– Плыть, – коротко предложил Оружейник.
– Куда ж нам плыть… – пробормотал Штурман.
– Эй, – заволновался Оружейник. – Парализаторы не утопили? Мне за них отчитываться.
– Я утопил, – гордо признался Доктор. – Надо было, знаешь ли, выбирать – или я, или он.
– Ну и чёрт с ним, – сказал Оружейник. – Однако, действительно, куда нам плыть? Лично я ни зги не вижу.
– Э, – подал голос Механик, – а я, кажется, вижу. Свет впереди. Точнее, намёк на свет.
– Впереди – это где? – осведомился Штурман.
– Это там, куда я смотрю.
– А куда ты смотришь?
Механик помолчал, обдумывая вопрос.
– Плывите ко мне, – сказал он, наконец. – Возьмёмся за руки и расположимся цепочкой. Все лицом в одну сторону. А потом поплывём. Вы моё зрение знаете. Если я говорю, что вижу свет, значит вижу.
Острота зрения у Механика была действительно феноменальная, и из всего экипажа «Пахаря» в этом с ним мог соперничать разве что Умник.
И они поплыли за Механиком.
– Кстати, Штурман, – сказал, отфыркиваясь, Доктор. – Может, стоит попробовать связаться с Капитаном? Рация-то у тебя.
– Была, – ответил тот.
– Потерял?! – ахнул Оружейник.
– Нет, просто из строя вышла. Сначала падение по склону, потом вода… Не выдержала. Да и какая это рация… Пищалка на десяток километров.
– Наш Капитан не дурак, – сказал Механик. – Он сообразит, что мы поплыли на свет, и тоже туда поплывёт.
– Интересно, а где Вишня с Умником? – спросил Оружейник.
– По-моему, они удержались наверху, – сказал Доктор.
– Хорошо бы.
– Наш Умник непотопляем в любом случае, – уверенно сказал Механик. – Да и Вишня…
– Ага. Дерево всё-таки, – совершенно серьёзно заметил Штурман.
Механик захохотал и поперхнулся водой.
– Предлагаю беречь дыхание и молчать, – строго сказал Доктор. – Неизвестно, сколько нам плыть, а силы человеческие конечны. Тем более, что вода довольно холодная.
Экипаж послушно замолчал и принялся усердно работать руками и ногами.
Минут через десять слабый и размытый намёк на свет впереди уже видели все, а ещё через двадцать Механик первым коснулся ногами дна.
Двести тридцать восемь метров и тринадцать сантиметров тоннеля Умник с Вишней преодолели довольно быстро. Для Умника это вообще была не проблема, – специальные вакуумные присоски позволяли ему удерживаться хоть на потолке. Вишня же, оставаясь в своём родном лируллийском облике, тоже довольно ловко передвигалась по крутому склону, так что страховочный шнур, связывающий их, так ни разу за весь спуск ни разу и не пригодился.
– Все, – сообщил Умник, останавливаясь. – Дальше тридцать два метра свободного пространства. Потом вода. Вижу «Пахарь». В инфракрасном диапазоне. Стоит на посадочных опорах. На глубине семьдесят четыре метра. То есть, до верхнего аварийного люка всего четырнадцать метров от поверхности воды. Жду указаний.
– А Капитана нашего ты случайно внутри не видишь? – осведомилась Вишня.
– Капитана не вижу. Не имею таких приборов.
– А жаль…
– И мне жаль.
Вишня помолчала, размышляя.
– Умник, – спросила она, наконец. – Какие средства передвижения имеются на корабле?
– Космошлюпка, аварийные капсулы в количестве двух штук, вездеход.
– Ага. И что это за вездеход?
– Стандартный вездеход-амфибия АМ-257, в просторечии «Мураш» для передвижения по планетам с силой тяжести до 4g. Выдерживает давление до 80 атмосфер. Атомная силовая установка позволяет функционировать на планетах практически с любой атмосферой или даже без оной. Может двигаться под водой.
– А летать?
– Нет. В случае необходимости способен прыгнуть на расстояние до двухсот метров. Максимальная высота прыжка десять метров.
– И то неплохо, – пробормотала Вишня. – Но всё равно при его помощи нам из этой ямы не выбраться… О, Умник! У тебя ведь отличные сенсоры! Ты можешь свеситься вниз э-э… головой и посмотреть, как далеко тянется это подземное озеро? Опять же, может, и остальных заметишь. Если они живы, то должны сейчас куда-нибудь плыть. Например, к берегу. Если он есть, конечно…
– Могу, – ответил Умник. – Двух присосок мне вполне достаточно, чтобы удержаться на весу. Разрешите выполнять?
– Разрешаю. Выполняй и сразу докладывай, что видишь.
С помощью сенсоров Капитан очень быстро определил, что «Пахарь» стоит на дне идеально круглого подземного озера диаметром полтора километра и глубиной в центральной части семьдесят четыре метра. Радовало то, что корабль при падении по склону не получил каких-либо серьёзных повреждений. Правда, открытым оставался вопрос, как его, корабль, отсюда вытащить (теоретически «Пахарь» мог бы стартовать из-под воды, но дальше ему лететь было бы некуда). Впрочем, голову над этим Капитан предполагал ломать позже и занялся поиском экипажа. И почти сразу же обнаружил всех четверых, бодро плывущих к северному берегу. Он попытался связаться со Штурманом по рации, но та, вероятно, вышла из строя – связь отсутствовала.
Слава Богу, живы, подумал Капитан, надо выводить «Мураша» и двигаться за ними. Больше пока ничего сделать нельзя.
