– А с помощью чего же он тогда в нас палил? – поинтересовался Оружейник. – Если это был не лазер, то я готов съесть собственный ботинок.
– Друзья мои, – вздохнул Доктор, – если вы думаете, что обычный корабельный врач способен за несколько часов полностью разобраться в анатомии совершенно неизвестного существа и объяснить устройство и функциональные особенности всех его внутренних и внешних органов, то вы ошибаетесь. Тут нужны глубокие и серьёзнейшие исследования целого коллектива учёных. И, разумеется, соответствующее оборудование. Но кое-что я всё-таки сказать уже могу. Во-первых, у этого существа прочнейший внешний покров. И одновременно очень гибкий. То есть я уверен, что, например, пуля его не возьмёт. Никакая. Но плазменный заряд – это плазменный заряд. Наш выстрел прожёг ему брюхо и достиг сердца, вследствие чего и наступила смерть. Или, вернее, прекращение жизнедеятельности. Потому что смерть называется смертью тогда, когда умирает мозг, а мозга, повторяю, у него нет. У него есть много чего другого – непонятного и сложного. Например, орган, который, вероятно, и служит своеобразным живым лазером, – не спрашивайте, как это может быть, все равно объяснить не смогу, потому что сам ничего почти не понимаю. Или взять его скелет…. Совершенно невероятная конструкция, обладающая чуть ли не абсолютной степенью свободы и в то же время необычайно крепкая – ни у одного вида известных мне живых существ нет ничего подобного. А с помощью чего он летает?! Очень подозреваю, что наш выстрел, прежде чем достичь сердца, сжёг ему антиграв. Чёрт возьми, если оно способно иметь внутри себя живой лазер, то почему бы ещё не быть и живому антиграву? В общем, существо уникальное и во всех смыслах удивительнейшее. Но. Есть одно «но», которое просто ставит меня в тупик. Повторяю ещё раз: мозга у него нет. Никакого. Есть нечто вроде маленького нервного узла в передней части туловища, которую весьма и весьма условно можно назвать головой – и все.
– Так, может, этот нервный узел и есть мозг? – спросила Вишня. – В конце концов в обитаемой галактике тысячи и тысячи видов животных, обладающих нервными узлами вместо мозга и…
– Да, – перебил лируллийку Доктор. – Вы правы. Но это примитивные животные. Простые. Данное же существо – сложное. У него анатомия высшего животного или даже разумного существа. А мозга, тем не менее, нет. Ну, мы же все взрослые и трезво мыслящие люди – должны понимать, что чем сложнее и многофункциональнее устройство, тем сложнее и система управления. Так вот. Устройство мы имеем – вот оно, перед нами. А система управления в нём отсутствует.
– Когда внутри нет системы управления, – подал голос Механик, задумчиво глядя в небо (он сидел у в траве, прислонившись спиной к колесу и курил неизменную сигарету), – ищи её снаружи.
– О! – поднял вверх указательный палец Доктор. – В этом что-то есть. Механик, ты гений.
– Нет, я просто механик, – Механик, затушил окурок о колесо вездехода, не спеша поднялся с травы, подошёл к Доктору и с напускным безразличием уставился на развороченные внутренности мёртвого врага.
– Я сидел, слушал вас и думал, – сказал он. – Думал о том, что вы говорили. И сейчас, и тогда, когда мы только встретились с этим… кстати, как мы его назовём?
– Назовём… А разве надо? – спросила Вишня. – Уж больно неприятно.
– Всё должно иметь своё название, – сказал Капитан. – Особенно, если нам ещё предстоит сталкиваться с подобными э-э… существами. Не приведи господь, конечно.
– Ну да, – согласился Оружейник. – Не называть же его «яйцо» в самом деле. Обидно, знаете ли, за яйцо.
– Во всех смыслах, – добавил Штурман.
Механик захохотал.
– А что здесь смешного? – непонимающе обратилась Вишня к усмехающемуся Охотнику.
– Не обращайте внимания, Вишня, – успокоил её Механик. – Со мной иногда бывает. Слушай, Охотник, может ты дашь ему название? Твоя планета, как никак!
– Название… Ты хочешь сказать имя?
– Нет, я хочу сказать название. Имя – это имя.
– Хорошо. Я понял. Назовём его «жах».
– Жах? Почему «жах»? Что это значит?
– На каком-то древнем языке Земли это значит «ужас». Я не помню на каком.
– А что, – сказал Капитан, – мне нравится. Жах. Коротко и ясно.
– И, главное, отражает внутреннюю суть и внешнюю форму, – тихо, но так, что все услышали, сказала Вишня. – Кстати, о сути. Мы утратили нить разговора. Механик, вы собирались нам рассказать о том, что именно вы думали, когда нас слушали.
– Да, спасибо, я не забыл. Так вот. Я крутил в голове три слова: «робот», «киборг» и «мозг». И так, и эдак, пока что-то не щёлкнуло, и всё встало на свои места. А щёлкнуло, когда Доктор сказал слово «управление». Чёрт возьми, подумал я, любой, самой сложной машиной можно управлять снаружи, на расстоянии, и для этого вовсе не обязательно, чтобы у неё был хорошо развитый электронный мозг. А что, если то же самое можно проделать и с живыми, но искусственно созданными существами? Вот и получается, что жахом этим, вполне возможно, управляют на расстоянии. Поэтому и мозга нет. Достаточно вполне нервного узла.
– Интересная гипотеза, – сказал Оружейник с явным уважением. – А что нам это даёт?
– Пока это только гипотеза – практически ничего, – сказал Капитан. – Но, при случае, учтём и её… О, минуточку! Умник на связи… Да, Умник, слушаю тебя. Сколько? И ещё выползают? Понял, понял. Они тебя не заметили, надеюсь? Хорошо. Снимай наблюдение и дуй к нам. В смысле беги. Да, как можно скорее. Мы уходим. Всё, конец связи.
– Что, – спросил Капитана Оружейник, – снова полезли?
– Да, жахи. Умник насчитал четырёх. И говорит, что выползают пятый и шестой. Медленно выползают, с опаской. Не так, как первый. Вот что. Одним нам не справиться – нужна помощь. Охотник!
– Я здесь, Капитан.
– Ты говорил, что на побережье живут эти… как их… ну, которые амфибии…
– Гойты.
– Да, гойты. У вас, вроде, с ними были хорошие отношения?
– Хорошие. Я даже немного знаю их язык. А они наш.
– Много их?
– Я точно не знаю, Капитан, – никогда не считал. Я и был-то у них всего три раза. Но не очень много – меньше, чем было нас. Десятка три. Может быть, четыре.
– Как ты думаешь, если мы к ним обратимся, они нам помогут?
– В войне против жахов?
– Во всём. Нам нужно попасть в подземелье с золотым шаром, чтобы выяснить, что случилось с людьми. Но, если там теперь жахи – а они там, раз вылазят из тоннеля, то одним нам не справится. Да, чуть не забыл, скажите, Вишня, вы что-нибудь слышали об этих гойтах? Амфибиях-гуманоидах? Лично я не могу ничего припомнить. Но я всего лишь капитан грузовика, а вы – профессиональный политик галактического масштаба.
– Ну, уж прямо и галактического… Но вы правы, – я обязана знать больше.
– И?
