– Все, выговорился? А теперь проваливай и навеки забудь ко мне дорогу, – холодно заявил я.
Гоблин вздохнул пару раз, посопел и удалился в ночь.
Едва злополучный соблазнитель вышел из хижины, снаружи раздался многоголосый крик, наполненный ужасом. Я высунулся в дверь, чтоб разузнать, что происходит. В Чикулеле царила неразбериха. Метались солдаты, визжащие девки и собаки. Старик в огромной деревянной маске и юбочке из ярких перьев – видимо, деревенский колдун – тряс бубном и швырял в сторону джунглей горящие головни. Ревел клаксон командирской черепахи, свет фонарей хлестал по темным деревьям.
Вдруг, откуда ни возьмись, выскочил и повис на мне тяжело дышащий гоблин. Я решил, что это опять проклятый гомосек, только надумавший взять меня под шумок не лаской, а силой, и хорошенько заехал подонку в ухо. Тот хрюкнул и повалился наземь, а затем предпринял попытку проскользнуть в хижину.
– Все-таки я прикончу тебя, Джадог! – пообещал я, примеряясь, как бы половчее пнуть гоблину между ног.
– Я не Джадог, – прорыдал тот. – Я Цаво, десятник. Пусти скорее в дом!
Это и впрямь был каптенармус Цаво. Я отступил в сторону, и десятник ящерицей юркнул в хижину. На командирской черепахе тем временем воздвиглась фигура самого Хуру-Гезонса. Главнокомандующий дал по джунглям длинный разряд из жезла и громогласно заревел:
– Отставить панику, крысиные потроха! Перестреляю трусов!
Тут же все затихло. Девки и солдаты залегли, собаки попрятались, и даже летучие вампиры благоразумно затаились в ветвях. Лишь Черный Шаман на боевом посту грозно поводил жезлом из стороны в сторону. Я поспешил укрыться в хижине. А то ведь схлопочешь разряд, и кто потом докажет, что на самом деле не был трусом?
– Эй, Цаво, ты здесь?
– Здесь.
– Что там за дела?
– В джунглях видели демона. У него голова из меди, глаза из углей, грудь и спина из панциря черепахи, руки и ноги, как у крокодила. Он шел в сторону Чикулелы. Говорят, такие твари ищут тех, кто потревожил покой священной глыбы старинного железа.
Я поневоле задрожал. Неужели охранник колдовских развалин все еще идет по нашему следу? Но ведь артефакта у нас больше нет!
– Зак, ты слышал это?
Орк не ответил. Он крепко спал! Я снова обратился к Цаво:
– И как, дошел демон до деревни?
– Вроде нет. Наверное, понял, что с великим Хуру-Гезонсом даже ему не совладать.
Кое-как успокоив себя тем, что демон – всего лишь галлюцинация перепивших и переусердствовавших в любви гоблинов, я улегся на подстилку. Но еще долго после этого в тревоге прислушивался к стрекоту насекомых: не крадется ли во мраке демон с горящими глазами? Или гнусный извращенец Джадог? Или очередной наемный убийца?
Деревня была тиха, и наконец меня сморил тревожный сон.
* * *
Подобрать древки оказалось делом пустячным. Люсьен плотно насадил ржавые, но грозные наконечники на стволики молодых пальм и попрактиковался в метании. Копья летели далеко и точно поражали цель. От удовлетворения у Люсьена потеплело в груди – как раз там, где хранился артефакт. Гомункулус вытащил из отверстия спасительную бутыль и начал рассматривать. Содержимое в этот раз выглядело скоплением крошечных зеленых и желтых пузырьков. Пузырьки беспрерывно перемещались, оказывая на Люсьена возбуждающее действие. Не осознавая себя, Люсьен открутил с бутыли колпачок и приложился к горловине. Пузырьки щекочущим потоком хлынули ему в рот. Он тут же потерял ориентацию в пространстве и времени. Сознание затопила переливающаяся желто-зеленая пена…
Очнулся он в темноте. Несколько часов выпали из памяти, точно были начисто стерты. Двигательные органы подчинялись с задержкой, зрение заметно расфокусировалось. Бутыль обнаружилась под ногами: запечатанная, с понизившимся уровнем жидкости. Люсьен поместил ее в надлежащее место и скрытно поспешил в лагерь повстанцев.
Он подоспел вовремя. Возле строения, внутри которого датчики зафиксировали обоих диверсантов, находился вооруженный тесаком гоблин. Намерения его были абсолютно ясны – прирезать диверсантов. Неподалеку прятался еще один гоблин, но тот опасности не представлял, будучи всего лишь наблюдателем. Люсьен подкрался к злоумышленнику и оглушил его легким ударом по затылку, после чего забросил на плечо и потащил в джунгли. Он еще не решил, что полезней для соратников и задания в целом. Уничтожить аборигена и надежно спрятать тело либо просто обездвижить на длительное время?
Едва он бросил злодея на землю, как тот пришел в себя. Гомункулус зажал врагу рот ладонью и задумался. Убить проще всего, но исчезнувшего гоблина хватятся, поднимется тревога. Между тем главный закон диверсионного дела – до последнего поддерживать у врагов ощущение безопасности. Еще раз оглушить, только сильнее? Тоже плохо. Едва беспамятство закончится, абориген расскажет всем о Люсьене. Или предпримет новую попытку зарубить Стволова и Маггута гигантским ножом.
Уже привычным движением гомункулус достал бутыль, распечатал и приложился к ней. Слегка. Для обострения мыслительных способностей.
…Любитель грязных денег вывернулся из-под лапы замершего чудовища, взглянул напоследок в его полыхающие адским огнем глаза и бросился прочь, оглашая джунгли дикими воплями.
Глава 12
Поутру Зак выразил немалое удивление и какую-то преувеличенную радость, когда нашел меня живым. Десятник Цаво ушел рано, так что орк выражения не выбирал. Выглядел он посвежевшим и бодрым, физиономия лоснилась то ли от жира, то ли от непомерного довольства. Еще бы, он-то не дрожал ночью, ожидая визита наемного убийцы и кровожадного чародейского охранника. Кроме того, ему выдали десять метикалов. Со всеми вытекающими последствиями.
При воспоминании о вчерашней жестокой несправедливости я в который раз скрипнул зубами. Эдак они грозили превратиться в тупые пеньки, сточенные до корней от непрерывного скрипа.
– Не ожидал от тебя такой живучести, мужик, – сладко потянулся орк. – Как тебе удалось расправиться с убийцей? – Он оглядел хибару в поисках трупа врага. – Да еще так быстро расчленить его и закопать? А, понял, ты скормил его вампирам! Умно.
– Иди к черту, – окрысился я. – Пока ты дрых без задних ног, я отбивался сразу от двух подонков. Один хотел меня прирезать, другой изнасиловать.
– Что же ты не натравил их друг на друга, манипулируя словами? А сам бы остался в стороне от битвы, как настоящий диверсант.
– Я так и поступил, если честно, – признался я.
– И кто победил? – заинтересовался орк.
– Гомосек.
– Эх, мельчают убийцы, – покачал Зак головой. – Куда катится этот мир?
– …Но потом мне пришлось сказать победителю, что мы с тобой любовники. И что ты моя, так сказать, «подруга».
– Что? – возмутился орк и едва не кинулся на меня с кулаками. Однако воспоминание об Уставе «небесных повязок» удержало его от грубого нарушения субординации. – Да как ты только мог? Sonofbitch! Я еще понимаю, если бы представил все наоборот! «Подруга», видите ли! Motherfucker! Только попробуй ко мне пристать, увидишь небо в изумрудах!
