Идя вдоль подземных пустот, он миновал кварталы состоятельных гоблинов, затем кварталы среднего класса и бедноты, затем большую рощу кривых деревьев, заваленную кучами мусора, и спустился по крутому склону к реке. Берег покрывали чахлые заросли каких-то эндемичных кустов, а вся почва между ними была обильно усеяна бытовыми отходами самого отвратительного вида. Судя по ним, в сезон дождей Касуку разливается и затопляет этот бережок, принося мегатонны плавучего хлама со всего Ксакбурра.
К тому времени Люсьен успел потерять четкий след предполагаемого тоннеля. Однако надежда обнаружить вход еще оставалась, и он двинулся вдоль берега, не обращая внимания на грязь и заросли. Порой он проваливался в вязкую жижу, но подобные мелочи почти не замедляли его размеренного хода.
Глава 20
Касуку в районе столицы имела спокойный нрав и текла точно на запад. Хоть компас по ней проверяй. Туда же сносило воды впадавшего в реку подземного ручейка – вместе с нечистотами и теми непоседливыми хухум, которым было скучно в тоннелях.
Замеченный нами костер находился также на западе. Рядом с ним виднелась одинокая фигура. Упитанный абориген готовил над углями что-то вроде шашлыка. От этой буколической картины – сидящий возле огня толстячок жарит мясо – прямо-таки веяло покоем и гражданским согласием. После короткого обсуждения мы решили, что опасаться позднего ценителя натуральной кухни не стоит. Пусть он лучше сам боится двух крепких парней.
От костра веяло дымом и горячей пищей. И это пробудило у морально менее стойкого орка звериные, прямо-таки хищнические инстинкты.
– Давай нападем на него и отберем жратву! – блестя глазами, предложил Зак.
– Мы не бандиты! – мужественно возразил я. – Пока нет иного приказа, мы по-прежнему бойцы «небесных повязок», они же воины-освободители ОАТ.
– Можно подумать, только бандиты должны ужинать. Миротворцам не положено, что ли? Я, между прочим, уже много недель не пил апельсинового сока, а у меня он в контракте записан!
– Отнимать еду у мирных аборигенов мы не имеем никакого права.
– Так ведь это, поди, подлый киафу, наш заклятый враг, – зашел с другого бока голодный диверсант.
– Все равно кто, хоть тувлюх, – отрезал я, гордясь собственной принципиальностью. – Для миротворцев нет разделения на племена. Даже таха пришли в город не для того, чтобы ссориться с простыми киафу.
– Разве? – усомнился Зак. – А я думал, что наша задача – поголовно их перерезать.
Он протяжно вздохнул и завистливо уставился на аборигена. Тот будто почувствовал: обернулся, заметил нас, схватил с рогулек шампур и шмыгнул в заросли.
– Точно, киафу, – сделал вывод орк. – Самая жадная гоблинская порода. У-у, скотина! Зря мы ему не наподдавали. Сейчас бы уже были сыты.
– А мне он показался знакомым, – проговорил я в сомнении. – Наср, сейчас повсюду будет Рож мерещиться.
Подкрепиться и в самом деле не мешало. Я запустил руку в карман и выудил оставшиеся от «гуманитарного» обеда галеты и шоколад. Шоколад превратился в несъедобное даже на вид месиво и гадко вонял, так что пришлось его выкинуть. Галеты тоже подмокли, но лишь чуть-чуть. Долго размышлять, что за жидкость пропитала пачку, не приходилось. Аппетит у меня сразу же значительно понизился. Выбрав себе наиболее сухой хлебец, остальные я отдал Заку. Тот в мгновение ока смолотил все, не обращая внимания на гадостный привкус помойки. Тогда я отдал ему и свою галету.
После странствий по канализации пахло от нас далеко не ландышами. Пропустив мимо ушей возражения орка, который опасался, что в реке пиявок еще больше, чем в тоннеле, я решительно направился к воде. Отмерил шагов пятьдесят против течения, чтоб не бултыхаться среди фекалий верховного правителя, разулся, сбросил одежду и полез в воду.
– Там могут быть крокодилы, мужик, – сделал последнюю попытку предостеречь меня Зак. – И гиппопотамы. Утянут на дно и там проглотят!
– Вряд ли у крокодила пробудится аппетит на существ, которые воняют, как мы с тобой. Тем более у гиппопотама. Они знаешь какие брезгливые! К тому же меня будет охранять бледный лис Йуругу. – Я потряс амулетом. Внутри глиняного уродца загремели стеклянный шарик и сушеный глаз жабы.
– Все еще таскаешь с собой эту ерунду?
– Конечно. Я хорошо запомнил твои слова, что вокруг нас океан колдовства, от которого у человека нет защиты. А теперь кончай болтовню – и вперед! Присоединяйся.
– Не хочу. Я чистый.
С этими насквозь лживыми словами орк сел на прибрежный песочек, а потом и лег. Потянулся с видимым удовольствием.
Я повысил голос:
– Забыл, что такое воинская дисциплина, солдат? Или это бабская униформа тебя расхолаживает? А ну-ка, живо в воду!
– Давай потом, господин сержант, сэр, – подобострастно заныл Зак. – Я же не просто так валяюсь. Я как бы часовой. Охраняю твое купание. Вдруг Ихуси все-таки следит за нами.
– Лежа охраняешь?
– Ну и что, что лежа? – Зак снова потянулся и вдобавок зевнул. – Во-первых, это нормальное положение бойца во время разведывательных действий. Мы ведь на разведке, верно? А во-вторых, отсюда обзор отличный. Просто великолепный обзор, мужик! Как минимум на километр.
Понятно было, что спорить с этим гигантским скунсом – напрасный труд. Я приказал как можно более грозно: «Ну, тогда стереги без разгильдяйства!» – и приступил к гигиеническим процедурам. Вначале вымылся сам, затем прополоскал одежду. Тщательно выжал и разложил ее на берегу, чтоб обдуло ветерком. Оттер песком грязь с башмаков и вынул анатомические стельки – проветриваться. К тому времени, когда я закончил, горе-часовой уже громогласно храпел.
«Ах, вот ты как прикрываешь боевого товарища! – рассердился я. – Ну, сейчас я тебе устрою беззаботное пробуждение».
Хищно осклабившись, я схватил орка за ногу и быстро поволок к реке. Тот спросонья ничего не понимал и оттого почти не сопротивлялся. Зато, угодив в воду, вообразил, что случилось страшное. На него напало гигантское речное чудовище!
Зак задергался, и над широкой гладью Касуку полетел панический вопль:
– А-а-а! Что это? Кто это? Федор! Федор, ты где? На помощь! А-а-а!!!
Для придания ситуации большей драматичности я решил порычать в ответ. Конечно, настоящие крокодилы не рычат, да разве в такой момент об этом вспомнишь? Рык получился не слишком впечатляющий – какой-то придушенный и прерывистый. Но Зака он напугал гораздо сильней, чем самое зловещее завывание. Орк возомнил, что слышит предсмертные хрипы доедаемого чудовищами друга. От навалившегося ужаса он, как полагается всякой нормальной жертве, моментально превратился в безвольную куклу. Это позволило мне сильнее сжать ногу приятеля и рывками потащить его в глубину. Когда вода дошла до лица, Зак опомнился. Он начал бешено извиваться, плескаться и верещать так, что заложило уши.
