Жемчужно-белая «Бритва» повернула в сторону, словно враг был ошеломлен тем, что его цель так неожиданно отскочила от него.
— Теперь он твой, Харлссон, — прозвучал по воксу спокойный и уверенный голос Сикана.
— Уже лечу, ведущий, — ответил Харлссон.
Майор Вельмед Харлссон. Девяносто семь сбитых самолетов. С благоговейным восторгом наблюдала Джагди за его безупречной техникой пилотирования. Математически точный угол наклона при заходе на вираж. Никаких рывков и излишних ускорений. Все очень солидно. Направив свой самолет по точно выверенной дуге, он мастерски вышел на цель и даже уже произвел несколько выстрелов из орудий.
Однако каким-то совершенно необъяснимым образом «летучая мышь», включив сопла направляемого вектора тяги, сначала вырвалась из-под атакующего истребителя, а затем уже и сама зашла ему в хвост.
И тут Джагди услышала по воксу Харлссона. Что-то вроде недоумения послышалось ей в его спокойном голосе.
— Я под прицелом. Я… — начал было Харлссон. — Сикан, где…
В этот момент пушки «летучей мыши» одновременным залпом отстрелили почти всю хвостовую часть его самолета. Харлссон отчаянно пытался справиться с управлением разбалансированной машины, когда, неожиданно возникнув у него на пути, огромный серебристый корпус грузового транспорта перекрыл ему весь обзор.
Покореженная «Громовая стрела» со скоростью пятьсот километров в час врезалась в бок «Онеро».
Море огня, разлившееся в небе, осветило плодородные земли долины.
Тэда. Южная ВВБ, 10.18
— Апостол сбит! — закричал инспектор полетов с другого конца зала Командного Центра Управления.
Все операторы сразу притихли, словно не веря своим ушам.
Дэрроу взглянул на Идса. Тот тяжело вздохнул.
— Силы противника рассеяны… Они улетают, — объявил он.
Бэнзи кивнул. В зале раздались жидкие аплодисменты.
Иде обернулся в сторону Дэрроу:
— Белая «летучая мышь». Жемчужно-белая. Сынок, тебе это ничего не напоминает?
— Звучит знакомо, сэр.
— Это чертовски хороший пилот, Дэрроу. Сущий дьявол. Запиши все, что ты можешь вспомнить о вашем воздушном бое, а я позабочусь о том, чтобы твой доклад размножили. Все авиабригады должны знать о нем. Все, что можешь вспомнить. Хорошо, младший?
— Так точно, сэр.
День 256
Тэда. Старый Квартал, 00.10
Оказалось, что по тому адресу, который Джагди получила в комендатуре, находится богатый купеческий дом на бульваре Гехнсталь — один из ряда старинных особняков, выстроившихся в ряд вдоль широкой мощеной мостовой. По причине военного положения большинство из них были обшиты деревянными щитами, но и по захудалым блочным кварталам, расположенным по соседству, можно было понять, что район уже давно переживает не лучшие времена.
Джагди остановила взятую на время в штабе машину, заглушила двигатель и вылезла из кабины. Яркий свет пробивался сквозь щели ставен, закрывающих окна дома, который она искала.
Нервно оправляя военную форму, пилот быстро поднялась по парадной лестнице. Странно, но ей показалось, что она слышит какое-то пение. Она заметила колокольчик, висящий над дверью, и дернула за шнурок. Из глубины дома послышался звон множества служебных колокольчиков. Мгновением позже дверь отворилась, и Джагди увидела слабо освещенный коридор, ведущий внутрь здания. Тотчас перед ней предстал многофункциональный домашний сервитор, серебристый корпус которого был богато украшен витиеватой резьбой.
— О! — удивленно воскликнула Джагди. — Я разыскиваю… Это дом сто тридцать три по бульвару Гехнсталь?
— Так точно, командир, — ответил сервитор через свой вокспондер голосом, оцифрованным под учтивую речь уже пожилого вышколенного дворецкого.
Сервитор, очевидно, распознал ее звание по форменным нашивкам.
— Это здесь расположились на постой «Апостолы»? Сто первая истребительная…
— Входите, пожалуйста, — произнес сервитор.
Теперь Джагди уже определенно слышала раскатистое пение, которое доносилось из дальних апартаментов особняка. Где-то на проигрыватель была поставлена известная песня Франца Тальфера «Гаудете Терра», и нестройный хор подпевающих мужских голосов эхом раздавался по длинному коридору здания.
— Следуйте за мной, — сказал сервитор. — Не могу ли я узнать ваше имя, командир?
— Джагди, — ответила она.
Сервитор вытянул изящные серебристые руки и плавным движением распахнул створки тяжелых, обшитых панельными досками дверей. Тут же в глаза Джагди ударил яркий свет, а поставленная на полную громкость музыка почти оглушила ее.
— Командир Джагди! — провозгласил сервитор.
Пение сразу прекратилось, но тягучие звуки музыки, слегка искаженные шипением, все еще продолжали звучать из динамика громкоговорителя, который был подключен к проигрывателю и стоял на столе возле самой дальней стены комнаты. Сам Сикан поднялся со своего кресла, чтобы приветствовать ее.
— Добрый вечер, командир, — радушно произнес он.
Вдоль стен комнаты, развалившись в креслах, сидели остальные шестеро Апостолов. Все они, включая Си-кана, разоделись как на парад, обвешав себя медалями разного достоинства. Джагди заметила у многих из них в руках бокалы. Глядя на их разрумянившиеся щеки и расстегнутые френчи, можно было догадаться, что летчики осушили их уже не один раз.
— Сикан же, напротив, казалось, был трезв как стеклышко.
— Извините, — сказала Джагди, — я, наверное, помешала…
— Нет, совсем нет, — заверил ее Сикан. — Домо, налей командиру!
Сервитор немедленно направился на другую сторону комнаты, туда, где стояла лакированная этажерка с алкогольными напитками.
— Это что, фантинский лидер? — спросил один из Апостолов.
То был здоровенный верзила, который смотрел на Джагди из-под полуопущенных век уже красными от выпитого амасека глазами.
В самом деле, Лудо. Командир Джагди, разрешите мне вам представить майора Лудо Рамиа…
— Мамзель, — кивнул верзила.
— А также майора Зинера Крона, майора Джерика Сехра… — продолжал Сикан.
Сехр выделялся среди других пилотов своей худобой и необычайно острыми чертами лица. Он учтиво кивнул Джагди. Крон же был довольно изящного телосложения главианец — если судить по его лоснящейся черной коже. Лицо летчика было сильно обезображено шрамом, который протянулся через всю левую щеку. Он тоже кивнул и затем сразу поднялся, чтобы поменять диск.
— Капитана Гюйса Геттеринга…
Геттеринг был широко известен своим драчливым поведением. С широким, бульдожьим лицом и коротким ежиком белых как лен волос, он сейчас стоял у камина, держа в руках шарообразный хрустальный бокал.
