– Папочка? Как ты себя чувствуешь?
– Да пока ничего, – сказал он, хотя это было не так. Он не
обманывал себя и сомневался, обманывал ли он Чарли.
– Далеко еще?
– Ты устала?
– Нет пока, но, папочка... Он остановился, тревожно
посмотрел на нее.
– В чем дело, Чарли?
– Мне кажется, плохие люди опять где-то рядом, – прошептала
она.
– Ладно, – сказал он. – Наверное, лучше сократить путь,
малышка. Ты можешь спуститься с этого холма и не упасть? Она взглянула на
откос, покрытый увядшей октябрьской травой.
– Попробую, – сказала она нерешительно. Он переступил через
натянутые тросы ограждения и помог Чарли перелезть. Как случалось в моменты
особенно острой боли и напряжения, его мозг попытался уйти в прошлое, избежать
стресса. Бывали и хорошие времена, перед тем как тень стала постепенно наползать
на их жизнь – сначала только на него и Вики, затем на всех троих, отнимая
понемногу счастье с неумолимостью затмения, постепенно скрывающего луну. То
было...
– Папочка! – внезапно закричала Чарли. Она поскользнулась.
Трава была сухой, скользкой, обманчивой. Энди потянулся к ее взлетевшей руке,
упустил ее и упал сам. Удар при падении на землю вызвал такую боль в голове,
что он закричал. И оба они покатились по склону к Нортуэй с мчавшимися по ней
автомашинами чересчур быстро, чтобы иметь возможность остановиться, если один
из них – он или Чарли – скатится на проезжую часть.
***
Ассистент затянул резиновый жгут вокруг руки над локтем и
сказал: «Сожмите кулак, пожалуйста». Энди сжал. Вена послушно вздулась. Он
отвернулся в сторону, почувствовав тошноту. Даже за двести долларов у него не
было желания видеть, как воткнут шприц.
Вики Томлинсон лежала на соседней кушетке, одетая в серые
брюки и белую кофточку без рукавов. Она натянуто улыбнулась. Он вновь увидел,
какие у нее красивые рыжие волосы, как хорошо они гармонируют с ясными голубыми
глазами... Затем болезненный укол и пульсация в руке.
– Готово, – успокаивающе сказал ассистент.
– Ничего готового, – ответил Энди. Он волновался. Они
находились наверху, в комнате 70 Джейсон Гирни Холла. Туда из лазарета колледжа
притащили дюжину коек. Двенадцать добровольцев лежали на них, привалившись к
подушкам с синтетической антиаллергической набивкой и зарабатывали свои деньги.
Доктор Уэнлесс сам не колол, но прохаживался между кушетками с ледяной
улыбочкой, находя слово для каждого. Мы сейчас начнем усыхать, меланхолически
думал Энди.
Когда все собрались, Уэнлесс произнес короткую речь.
Сказанное им сводилось к следующему. Не бойтесь. Вы находитесь в надежных руках
Современной Науки. Энди не очень-то верил в Современную Науку, котора дала миру
водородную бомбу, напалм и лазерное ружье, наряду с вакциной Солка и
клиразилом.
Ассистент в это время занимался делом. Зажимал щипцами
трубки капельниц.
Раствор состоит из декстрозы и воды, говорил Уэнлесс... Он
называл это раствором Д5У. Ниже зажима торчал кончик трубки. Если Энди вольют
«лот шесть», это сделают шприцем с иглой через эту трубку. Если он окажется в
контрольной группе, это будет обычный соляной раствор. Орел или решка, как
повезет. Он снова взглянул на Вики.
– Как дела, малышка?
– Хорошо.
Подошел Уэнлесс. Стал между ними, посмотрев сначала на Вики,
затем на Энди.
– Немного больно, да? – Он говорил без акцента, во всяком
случае без местно-американского, но строил фразы таким образом, что Энди
показалось – английский был для него вторым языком.
– Давит, – сказала Вики. – Слегка давит.
– Да? Это пройдет. – Он доброжелательно улыбнулся Энди. В
белом халате Уэнлесс казался очень высоким. Очки его выглядели очень
маленькими. Маленькие и очень высоко. Энди спросил:
– Когда мы начнем съеживаться? Уэнлесс продолжал улыбаться:
– Вы думаете, что съежитесь?
– Съеееежжусь, – сказал Энди и глуповато ухмыльнулся. Что-то
происходило с ним. Боже, он воспарял. Он взлетал.
– Все будет в порядке, – сказал Уэнлесс и улыбнулся во весь
рот. Прошел дальше. И снова в путь, как в тумане подумал Энди. Он взглянул на
Вики. Какие яркие у нее волосы! Как-то глупо они напомнили ему медную обмотку
нового мотора... генератора... прерывателя... легкомысленную женщину... Он
громко засмеялся.
Слегка улыбаясь, словно шутке, ассистент открыл зажим, ввел
еще немного раствора в руку Энди и снова ушел. Теперь Энди мог смотреть на
капельницу. Она его не тревожила. Я – сосна, думал он. Видите мои прекрасные
иглы. Он снова засмеялся.
Вики улыбалась ему. Боже, она такая красивая. Ему хотелось
сказать ей, какая она красивая. Ее волосы похожи на горящую медь.
– Спасибо, – сказала она. – Какой приятный комплимент.
Неужели она сказала это? Или ему померещилось? Собирая последние остатки
сознания, он произнес:
– Вики, я, кажется, слинял на дистиллированной воде. Она
безмятежно сказала:
– Я тоже.
– Приятно, правда?
– Приятно, – согласилась она сонно.
Где-то кто-то плакал. Истерически рыдал. Звук нарастал и
затихал какими-то необычными периодами. Он размышлял, как ему показалось, целую
вечность. Энди повернул голову – посмотреть на происходящее. Все стало
интересным, все находилось в замедленном движении. Замедло – так пишет всегда в
своей колонке авангардистский кинокритик из их колледжа. В этом фильме, как и в
других, Антониони достигает самых выразительных эффектов, используя
замедлосъемку. Какое интересное, действительно умное слово; оно напоминает
змею, выползающую из холодильника: замедло.
Несколько ассистентов-выпускников замедло бежали по комнате
70 к одной из коек, поставленной около грифельной доски. Парень на кушетке
вроде бы что-то делал со своими глазами. Да, он определенно что-то творил с
глазами, его пальцы были запущены в них, и он, похоже, норовил вырвать глазные
яблоки из глазниц. Оттуда замедло текло. Игла замедло выскочила из его руки.
Уэнлесс бежал замедло. Глаза у парня на койке теперь выглядели, как
расплывшиеся яйца всмятку, хладнокровно заметил Энди. Да, в самом деле.
Затем вокруг кушетки собрались белые халаты, и парнишка
исчез из виду. Прямо над ним висела схема. Она показывала полушария головного
мозга. Энди некоторое время с интересом смотрел на нее. «Оч-чень
ин-тер-р-ресно», – так говорил Арт Джонсон в телепередаче «Обхохочешься».
Из толчеи белых халатов поднялась окровавленная рука,
подобная руке тонущего. Пальцы были в крови, с них свисали кусочки ткани. Рука
хлопнула по плакату, оставив кровавое пятно в форме большой кляксы. Схема с
чмокающим шумом поползла кверху и навернулась на валок.
