– Оно бы неплохо, – вставая, заметил мужчина, который не был
библиотекарем. – Но, помнится, не так давно ЭВМ говорила, что сила внушения у
Эндрю Макги практически на нуле. Улыбка шефа несколько поблекла.
– Всего доброго, шеф, – сказал мужчина, который не был
библиотекарем, и вышел.
Библиотекарь был молодой человек лет двадцати шести,
длинноволосый, бородатый. Перед его конторкой стояла девочка в джинсах и
зеленой блузке. В одной руке она держала пакет для покупок. Она была такая
худющая, смотреть больно; чем только ее кормят мать с отцом, подумал молодой
человек... если вообще кормят.
Он слушал ее просьбу внимательно и уважительно. Ее папа,
сказала она, советовал ей со всеми трудными вопросами обращаться в библиотеку,
потому что в библиотеке могут ответить на любой вопрос. Совсем рядом
приглушенно гудел огромный коридор нью-йоркской Публички, у входа в которую
несли свою бессменную вахту каменные львы.
Когда она закончила, библиотекарь повторил вкратце ее
просьбу, загибая палец на каждом пункте.
– Честная.
Она кивнула.
– Большая... то есть национального масштаба. Вновь кивок.
– Не связана с правительством.
Худышка кивнула в третий раз.
– Может быть, ты мне скажешь, зачем тебе это?
– Я... – она помедлила – ...я должна кое-что сообщить.
Молодой человек подумал несколько секунд. Он уже собирался ответить, но потом
многозначительно поднял кверху палец и пошел переговорить со своим коллегой.
Вернувшись, он произнес всего два слова.
– Вы дадите мне адрес? – попросила она.
Он нашел в справочнике адрес и аккуратно выписал его
печатными буквами на желтой карточке.
– Спасибо, – сказала девочка и собралась уходить.
– Послушай, – остановил он ее, – когда ты последний раз ела,
дружок? Может, тебе дать пару долларов на завтрак?
Она улыбнулась – это была удивительно милая, обаятельная
улыбка. Еще немного, и молодой библиотекарь влюбился бы.
– У меня есть деньги, – сказала она и открыла пакет, чтобы
ему было видно.
Пакет был набит четвертаками. Пока он собирался спросить –
разбила она свою свинью-копилку или раздобыла деньги еще где-то, – ее уже и
след простыл.
Девочка поднималась в лифте на шестнадцатый этаж небоскреба.
На нее с любопытством посматривали – едет девчушка в джинсах и зеленой блузке,
одна, в левой руке мятый пакет, в правой апельсин с наклейкой «Санкист». Но у
жителей Нью-Йорка есть неписаное правило: занимайся своими делами и не лезь в
чужие.
Выйдя из лифта, она прочитала указатели и повернула налево.
За распашными стеклянными дверями был холл, в конце холла красивая приемная. На
дверях она прочла два слова, сообщенные библиотекарем, и девиз под ними: «Все
хорошо, что ко двору». Чарли постояла секунду-другую.
– Наконец я что-то делаю, папа, – прошептала она. – Только
бы я все сделала правильно.
Чарли Макги потянула на себя одну стеклянную створку и вошла
в редакцию журнала «Роллинг Стоун», куда ее направил библиотекарь.
Дежурила молодая женщина с прозрачными серыми глазами. Она
молча разглядывала Чарли, отмечая про себя детали – измятый магазинный пакет,
апельсин, стройненькая фигурка... пожалуй, это уже не стройность, а худоба,
граничащая с истощением... рост уже не девочки, но подростка, и какое-то
безмятежное выражение лица. «Красотка вырастет», – подумала дежурная по
редакции.
– Чем я могу тебе помочь, сестренка? – спросила она,
улыбаясь.
– Мне нужно кого-нибудь, кто пишет для вашего журнала, –
сказала Чарли. Ее голос звучал тихо, но при этом отчетливо и решительно. – Я
хочу рассказать одну историю. И кое-что показать.
– Как в школе? – спросила дежурная.
Чарли улыбнулась. Та же улыбка, что пленила библиотекаря.
Да, – сказала она. – Я давно ждала этого дня.
