***
Пока Энди щекотал дочку отросшей щетиной, Орвид Джеймисон,
он же О'Джей, он же Живчик, вместе с другим агентом Конторы Брюсом Куком
вылезал из светло-голубого «шевроле» около закусочной «Гастингс дайнер».
Джей остановился на минутку окинуть взглядом Мэйн-стрит с ее
пологой площадкой для парковки машин, магазином электротоваров, двум
бензоколонками, аптекой, деревянным зданием муниципалитета с прибитой на нем
памятной доской в знак какогото исторического события, на которое все плевать
хотели. Мэйнстрит одновременно являлась отрезком Дороги 40, где, не более чем в
четырех милях от О'Джея и Брюса Кука, находились Макги.
– Взгляни на этот городишко, – с отвращением сказал О'Джей.
– Я вырос неподалеку, в Лоувилле. Слышал когда-нибудь о Лоувилле, штат
Нью-Йорк?
Брюс Кук покачал головой.
– Это рядом с Ютикой. Там варят пиво «Ютика клаб». День
отъезда из Лоувилла был счастливейшим в моей жизни. – О'Джей подлез под куртку,
поправил «пушку» в кобуре.
– А вот и Том со Стивом, – сказал Брюс. Напротив, через
дорогу, светло-коричневый «пейсер» заехал на площадку для парковки в
освободившееся от фермерского грузовичка место. Из «пейсера» вылезли двое в
темных костюмах, похожие на банкиров. Дальше по улице, рядом с мигалкой, еще
двое из Конторы подошли к какой-то старой карге, которая осеняла перстом
школьников, высыпавших на переменку. Они показали ей фотографию, та покачала
головой. В Гастингс Глене собралось десять агентов Конторы, поддерживающих
связь с Норвилом Бэйтсом, который находился в Олбани в ожидании личного
представителя Кэпа – Эла Стейнвица.
– Да, Лоувилл, – вздохнул О'Джей. – Надеюсь, к полудню-то
захватим этих двух паразитов. Надеюсь, следующее задание будет в Карачи. Или в
Исландии. В любом месте, но не на севере штата Нью-Йорк. Слишком близко к
Лоувиллу, тошнить начинает.
– Думаешь, к полудню захватим? – спросил Брюс. О'Джей пожал
плечами:
– До захода солнца. Можешь не сомневаться. Они зашли в
закусочную, сели у стойки, заказали кофе. Принесла его молоденькая изящная
официантка.
– Давно на работе, сестренка? – спросил ее О'Джей.
– Мне жаль вашу сестренку, – ответила официантка, – если она
хоть чуток похожа на вас.
– Не надо так, сестренка, – сказал О'Джей, протянув ей свое
удостоверение. Она долго изучала его. За ее спиной какой-то выросший малолетний
правонарушитель в мотоциклетной куртке давил на кнопки автомата-проигрывателя
«Сиберг».
– С семи часов, – сказала она. – Каждое утро. Может, хотите
поговорить с Майком? Он – хозяин. – Она было двинулась, но О'Джей мертвой
хваткой схватил ее за руку. Он не любил женщин, насмехавшихся над его
внешностью. Почти все женщины – шлюхи, так говорила его мамаша и была права,
даже если она и ошибалась во многих других вопросах. Уж, конечно, мамаша точно
знала бы, что сказать об этой грудастой стерве.
– Разве я сказал, что хочу говорить с хозяином, сестричка?
Она забеспокоилась, а именно это требовалось О'Джею.
– Н-нет.
– Ну и хорошо. Я ведь хочу говорить с тобой, а не с парнем
из кухни, где он все утро делает яичницы и рубит котлеты. – О'Джей вынул из
кармана фотографию Энди и Чарли, показал, не выпуская из руки ее запястье. –
Узнаешь, сестричка? Может, подавала им завтрак сегодня?
– Пустите. Мне больно. – С лица ее сошла вся краска, кроме
вульгарной помады, которой она намазалась. Возможно, она из тех, кто подавал
команду к овациям во время спортивных состязаний в средней школе, из того сорта
девок, которые поднимали Орвила Джеймисона на смех, когда он приглашал их
погулять, потому что он возглавлял шахматный клуб, а не играл полузащитником в
футбольной команде. Куча дешевых лоувиллских шлюх. Боже, как он ненавидел штат
Нью-Йорк. Даже от самого города его воротило.
– Скажи, обслуживала ты их или нет. Тогда отпущу. Сестричка.
Она быстро взглянула на снимок:
– Нет! Не видела. Теперь от...
– Ты невнимательно смотришь, сестричка. Взгляни-ка еще. Она
снова взглянула и выкрикнула:
– Нет! Нет! Никогда не видела их! Отпустите меня! Выросший
малолетний правонарушитель в кожаной куртке, купленной в магазине удешевленных
товаров, неторопливо подплыл и наклонился, держа кулаки в карманах брюк и звеня
замкамимолниями.
– Даму беспокоите, – сказал он.
Брюс Кук взглянул, не скрывая презрения:
– Смотри, не пришлось бы нам и тебя побеспокоить, поросячья
морда.
– Ох, – вздохнул бывший малолетний в кожаной куртке, голос
его внезапно стал тихим. Он быстро ретировался, очевидно вспомнив, что на улице
его ждут неотложные дела.
Две пожилые дамы за столиком, нервничая, наблюдали маленькую
сценку возле стойки. Грузный мужчина в умеренно чистом белом переднике –
очевидно, Майк, хозяин – стоял в проеме кухонной двери, также следя за
происходящим. В руке он как-то неуверенно держал большой нож для мяса.
– Чего надо, ребята? – спросил он.
– Они из федеральной службы, – нервно сказала официантка. –
Они...
– Не обслуживала их? Уверена? – спросил О'Джей. – Сестричка?
– Уверена, – сказала она, чуть не плача.
– Смотри не ошибись. Ошибка может упечь тебя на пять лет в
тюрьму, сестричка.
– Уверена, – прошептала она. С нижнего века скатилась слеза
и поползла по щеке. – Пожалуйста, отпустите. Мне больно. О'Джей на какое-то
мгновение сжал руку еще сильнее, наслаждаясь ощущением тонкой косточки в ладони
и сознанием, что может сжать ее еще сильней, сломать и... отпустил. В
закусочной стояла тишина, если не считать голоса Стиви Уандера из «Сиберга»,
заверявшего посетителей «Гастингс дайнер», что инцидент исчерпан. Пожилые дамы
торопливо вышли.
О'Джей поднял чашку с кофе, наклонился над стойкой, вылил
кофе на пол и швырнул чашку. Шрапнель из толстых кусочков фарфора разлетелась в
разных направлениях. Официантка плакала навзрыд.
– Дерьмовое варево, – сказал О'Джей.
Хозяин сделал неуверенное движение ножом – лицо О'Джея
засияло.
– Давай, друг, – сказал он, посмеиваясь. – Давай. Посмотрим,
как у тебя выйдет.
Майк положил нож рядом с тостером и внезапно закричал с
отчаянием и гневом:
– Я воевал во Вьетнаме! Мой брат воевал во Вьетнаме! Я
напишу нашему конгрессмену! Вот увидите! О'Джей взглянул на него. Напуганный
Майк опустил глаза. Агенты вышли.
