– Попала, говорите, – сказал фермер и замолчал, искоса
посматривая на Энди умными глазами.
– Роды, – сказал Энди, изобразив широкую улыбку. – Эта
получила нового братика. В час сорок сегодня утром.
– Его назвали Энди, – сказала Чарли. – Правда, хорошее имя?
– Шикарное, – сказал фермер. – Залезайте, я подвезу вас хотя
бы на десяток миль ближе к Сент-Джонсбери.
Они адезли в кабину, и грузовичок с грохотом и скрежетом
снова въехал на полотно дороги, держа путь в сторону яркого утреннего солнца. В
это время Рэй Ноулз поднялся на холм. Перед ним расстилалось пустое шоссе,
ведущее к мотелю «Грезы». За мотелем он увидел, как фермерский грузовик,
проезжавший несколько минут назад мимо них, исчезает из виду.
Спешить было некуда.
***
Фермера звали Мэндерс – Ирв Мэндерс. Он только что отвез
полный кузов тыкв в город, где заключил сделку с парнем, заправляющим магазином
«Эй энд Пи». Он сказал им, что раньше имел дело с «Ферст Нэшнл», но тамошний
парень ничего не понимал в тыквах. Разбогатевший мясник, и ничего больше,
считал Ирв Мэндерс. Управляющий же «Эй энд Пи» был совсем другое дело. Мэндерс
сказал им, что его жена летом заправляет чем-то вроде лавочки дл туристов, а он
сам выставляет свою продукцию на лотке около дороги, так что они вдвоем
зашибают совсем неплохо.
– Не хочу лезть в чужие дела, – говорил Ирв Мэндерс,
обращаясь к Энди, – но вам и вашей кнопке не надо бы искать попутку. Ей-богу,
не надо. Какой только народ не шастает по дорогам. Там, сзади, в Гастингс Глене
есть около аптеки автобусная станция. Ее-то вам и нужно.
– Ну... – сказал Энди. Он был в замешательстве, но Чарли
удачно заполнила паузу.
– Папочка без работы, – взволнованно сказала она. – Вот
мамочке и пришлось поехать к тете Эм и родить там ребеночка. Тетя Эм не любит
папочку. Поэтому мы остались дома. Вот теперь мы едем к мамочке. Правильно,
папочка?
– Дело интимное, Бобби, – неуверенно сказал Энди. Ему было
неловко. В рассказе Чарли зияли тысячи дыр.
– Можете не продолжать, – сказал Ирв. – Семейные неурядицы.
Иногда они ужасны. И знаю, что значит оказаться без денег. Это не стыдно.
Энди прочистил горло, но ничего не сказал: он не знал, что
же сказать. Какое-то время они ехали молча.
– Слушайте, почему бы вам не завернуть ко мне домой и не
позавтракать по-семейному? – внезапно спросил Ирв.
– О, нет, мы не можем...
– С удовольствием, – сказала Чарли. – Ведь правда, папочка?
Он знал, что обычно интуиция не обманывает Чарли, а он слишком измотан духовно
и физически, чтобы противоречить ей. Она прекрасно владеет собой и очень
настойчива в достижении цели. Энди не раз спрашивал себя, кто же командует
парадом.
– Вы уверены, что удобно... – сказал он.
– Вполне удобно, – ответил Ирв Мэндерс, включив наконец
третью скорость. Они громыхали между окрашенными в осенние краски кленами,
вязами, тополями. – Рад принять вас.
– Большое спасибо, – сказала Чарли.
– Пожалуйста, мне очень приятно, кнопка, – сказал Ирв. – И
жене будет приятно, когда она взглянет на тебя. Чарли улыбнулась.
Энди потер виски. Пальцами левой руки он ощутил одну из тех
точек, где нервы, казалось, отмерли. Ему это не нравилось. Ощущение, что их
настигают те люди, не проходило.
***
Женщина, принявшая у Энди ключи в мотеле «Грезы» не более
чем двадцать минут назад, занервничала и напрочь забыла о Филе Донахью.
– Вы уверены, что он? – в третий раз спрашивал Рэй Ноулз.
Этот маленький, аккуратненький, словно затаивший угрозу человечек ей не
нравился. Может, он и работал на правительство, но ничего утешительного для
Лены Каннингхэм в этом не было. Не нравилось ей узкое лицо, не нравились
морщины вокруг холодных голубых глаз, а более всего не нравилось, как он совал
ей под нос эту фотографию.
– Да, он, – снова сказала она. – Но никакой девочки с ним не
было. Честно, мистер. Мой муж вам скажет то же самое. Он дежурит по ночам. Мы
почти не видим друг друга, разве что за ужином. Он скажет...
Вернулся второй мужчина, и с возрастающей тревогой Лена
увидела у него в одной руке радиотелефон, в другой – большой пистолет.
– Это они, – сказал Джон Мэйо. Он был вне себя от злости и
разочарования. – В кровати спали двое. На одной подушке светлые волосы, на
другой – черные. Черт бы побрал это спущенное колесо! Все к чертовой матери! В
ванной на крючках висят мокрые полотенца! Чертов душ еще капает! Мы разминулись
с ними, может, на пять минут, Рэй!
Он засунул пистолет в кобуру под мышкой.
– Я позову мужа, – еле слышно сказала Лена.
– Не беспокойтесь, – сказал Рэй. Он схватил Джона за руку и
потащил к выходу. Тот все еще клял спущенное колесо.
– Забудь о колесе, Джон. Ты связался с О'Джеем в городе?
– Я говорил с ним, а он разговаривал с Норвилом. Норвил едет
сюда из Олбани, он взял с собой Стейновица. Тот приземлился не более десяти
минут назад.
– Хорошо. Слушай, Джонни, подумай-ка. Они ведь наверняка
уехали на попутке.
– Да, пожалуй. Если только не увели машину.
– Парень – преподаватель английской литературы. Он не сумеет
стащить даже конфету с лотка для пожертвований в доме слепых. Итак, они ехали
на попутке. Подхватили ее прошлой ночью в Олбани. Либо сегодня утром. Спорю на
годовой оклад, что они стояли на дороге и голосовали, пока я взбиралс на холм.
– Если бы не спустило колесо... – Глаза Джона за очками в
тонкой металлической оправе выглядели несчастными. Он словно видел, как
уплывало его повышение по службе.
– К черту колесо! – сказал Рэй. – Кто проехал мимо нас?
Когда спустило колесо, кто проезжал мимо? Джон подумал, прицепляя радиотелефон
к поясу.
– Фермерский грузовик, – сказал он.
– Я тоже его помню, – сказал Рэй. Он оглянулся и увидел за
окном мотеля крупное, круглое лицо Лены Каннингхэм. Она заметила его взгляд, и
занавеска сразу же вернулась на место.
– Довольно скрипучий грузовичок, – сказал Рэй. – Если они не
свернули с главной дороги, мы должны бы догнать их.
– Тогда двигаем, – сказал Джон. Мы можем поддерживать связь
с Элом и Норвилом через О'Джея по радиотелефону.
Они быстро сели в машину. Через секунду коричневый «форд»
выскочил со стоянки, выбрасывая из-под задних колес белую гравийную крошку.
Лена Каннингхэм с облегчением смотрела, как они мчались. Теперь держать мотель
совсем не то, что было раньше.
