Часы показывали чуть больше двенадцати тридцати.
***
Еда была очень вкусной. Чарли с лошадиным аппетитом
поглотила три порции курицы с подливкой, две еще горячие лепешки, изготовленные
Нормой Мэндерс, тарелку салата и три огурца домашнего консервирования.
Закончили они кусками яблочного пирога с ломтиками сыра. Ирв сказал, что
«яблочный пирог без кусочка сыра все равно что поцелуй без объятий». За это
жена ласково ткнула его локтем в бок. Ирв закатил глаза, а Чарли рассмеялась.
У Энди разыгрался такой аппетит) что он сам удивился. Чарли
рыгнула и виновато прикрыла рот рукой. Ирв улыбнулся ей:
– Снаружи места больше, чем внутри, кнопка.
– Если я съем еще что-нибудь, то лопну, – ответила Чарли. –
Именно так моя мама когда-то... то есть именно так она всегда говорит. Энди
устало улыбнулся.
– Норма, – сказал Ирв, вставая, – почему бы вам с Бобби не
пойти и не покормить цыплят?
– На столе еще кавардак, – сказала Норма.
– Я уберу, – ответил Ирв. – Надо поговорить с Фрэнком.
– Не хочешь покормить цыплят, милая? – спросила Норма у
Чарли.
– Конечно, хочу. – Ее глаза блестели.
– Тогда пойдем. У тебя есть курточка? А то немного
похолодало.
– Э... – Чарли взглянула на Энди.
– Можешь надеть мой свитер, – сказала Норма. Он" снова
переглянулась с Ирвом. – Закатай немножко рукава, и будет как раз.
– Хорошо.
Норма принесла из прихожей старую выцветшую телогрейку и
выношенный белый свитер, Чарли утонула в нем, даже закатав три или четыре раза
рукава.
– Они не клюются? – с опаской спросила Чарли.
– Только зерна клюют, милочка.
Они вышли. Дверь за ними закрылась. Чарли продолжала
щебетать. Энди посмотрел на Ирва Мэндерса, Ирв ответил ему спокойным взглядом.
– Хотите пива, Фрэнк?
– Я не Фрэнк, – сказал Энди. – Думаю, вы это знаете.
– Кажется, да. Как вас величать? Энди сказал:
– Чем меньше вам известно, тем лучше для вас.
– Ну, что ж, – сказал Ирв. – Буду звать вас просто Фрэнк.
Они слышали во дворе приглушенные радостные вскрики Чарли. Норма что-то сказала
– Чарли согласилась.
– Пожалуй, я выпил бы пива, – сказал Энди.
– Сейчас.
Ирв достал из холодильника две банки «Ютика клаб», открыл
их, поставил одну на стол перед Энди, другую – перед собой. Снял передник с
крючка рядом с мойкой и надел его. Передник был красно-желтый с оборкой по
краю, но Ирв почему-то не выглядел в нем глупо.
– Помочь? – спросил Энди.
– Нет, я знаю, куда что класть, – сказал Ирв. – Во всяком
случае, почти все. Она каждую неделю делает перестановку. Нет женщины, котора
хотела бы, чтобы мужчина разбирался в ее кухонных делах. Конечно, они рады,
когда поможешь, но любят, чтобы их спрашивали, куда положить кастрюлю или
мочалку.
Энди, вспомнив себя кухонным мальчиком при Вики, улыбнулся и
кивнул.
– Не люблю вмешиваться в чужие дела, – сказал Ирв, наливая
воду в мойку и добавляя туда жидкого мыла. – Я фермер, и, как уже говорил вам,
жена держит маленький магазинчик сувениров у пересечения Бейлингсроуд с шоссе
на Олбани. Мы живем здесь почти двадцать лет. Он взглянул на Энди.
– Я сразу же понял, увидев вас у дороги: тут что-то не так.
Взрослый мужчина и маленькая девочка совсем не такая пара, какие обычно ловят
попутку. Понимаете, что я имею в виду? Энди кивнул и глотнул пива.
– При этом мне показалось, что вы вышли из «Грез», но у вас
не было чемоданов, даже ручной сумки для вещей. Я поэтому собирался проехать
мимо, потом остановился. Почему? Одно дело – совать нос в чужие дела, другое –
закрыть глаза. Когда видишь, что людям чертовски плохо.
– Показалось, что нам чертовски плохо?
– Тогда – да, – сказал Ирв, – но не теперь. – Он осторожно
мыл старые разнокалиберные тарелки и устанавливал их в сушилку. – Теперь просто
не знаю, кто вы и что вы. Поначалу я подумал: это вас разыскивали те двое
полицейских. – Он увидел, как Энди изменился в лице и быстро поставил на стол
банку с пивом. – Видимо, вас, – мягко сказал он. – А я надеялся, что нет.
– Какие полицейские? – хрипло спросил Энди.
– Они перекрыли все дороги к Олбани, – сказал Ирв. – Если бы
мы проехали еще шесть миль по Сороковой дороге, то наскочили бы на один из
пикетов на пересечении Сороковой и Девятой.
– Почему же вы не поехали туда? – спросил Энди. – Были бы
вне игры.
Ирв собрался мыть кастрюли, но приостановился, ища что-то в
шкафчике над мойкой:
– О чем это я? Не могу найти эту мочалку... А, вот она...
Почему не отправился по дороге прямо к полицейским? Скажем, хотел удовлетворить
свое естественное любопытство.
– У вас есть вопросы?
– Куча, – сказал Ирв. – Взрослый мужчина и маленькая девочка
ловят попутку, девочка без сумки, без единой вещички для ночевки, за ними
гонится полиция. У меня явилась мысль. Не такая уж нереальная – естественная:
подумалось, папуля хотел, чтобы кнопку отдали на воспитание ему, а у него
ничего не вышло. И он ее похитил.
– По-моему, это маловероятно.
– Частенько так бывает, Фрэнк. Я подумал, что мамуле это не
понравилось и она напустила на папулю полицию. Пикеты на дорогах устраивают при
больших грабежах... или при краже детей.
– Она – моя дочка, но мать не напускала на нас полицию, –
сказал Энди. – Ее мать умерла год назад.
– Ну, я и так уже почти похерил свою идею, – сказал Ирв. –
Не нужно быть сыщиком, чтобы увидеть, насколько вы близки, не похоже, что вы
увели ее силком. Энди промолчал.
– А вот вам моя проблема, – сказал Ирв. – Я подсадил вас,
подумав, что девочка нуждается в помощи. Теперь не знаю, что и думать. Вы не
кажетесь мне уголовником. Но вы с девочкой назвались фальшивыми именами,
рассказываете историю, которая разваливается, как карточный домик, и вы
кажетесь больным, Фрэнк. Выглядите совсем больным, но держитесь на ногах. Вот
мои вопросы. Если хоть на что-то ответите, и то хорошо.
– Мы приехали в Олбани из Нью-Йорка, сегодня рано утром на
попутке добрались до Гастингс Глена, – сказал Энди. – Жаль, что они здесь, но
это знал. Чарли знала тоже. – Он упомянул имя Чарли, это было ошибкой, но в
данной ситуации вроде бы уже не имело значения.
