Затем Ирв взглянул на жену:
– Норма, подай мне вон ту палку, у твоей ноги.
Норма подала палку, вложила ему в руку, опять сказала, чтобы
не напрягался, отдохнул. Поэтому один лишь Энди слышал, как Чарли повторила
«никогда», затаив дыхание, почти неслышно, словно тайную клятву.
***
– Смотрите, Энди, – сказал Ирв, проведя палкой прямую линию
по пыли. – Это – проселочная дорога, мы по ней приехали. Бейлингсоруд. Если вы
проедете четверть мили к северу, справа будет лесная дорога. Обычный автомобиль
по ней не пройдет, но «виллис» должен, если не дадите ему заглохнуть и будете
умело жать на сцепление. В двух местах покажется, что дорога кончилась, но
продолжайте двигаться – она появится снова. Ее нет на картах, понимаете? Ни на
одной.
Энди кивнул, наблюдая, как палка прочерчивает лесную дорогу.
– Она уведет вас на двадцать миль к востоку, и если вы не
застрянете и не собьетесь, то выедете на дорогу Сто пятьдесят около Хоуг
корнере. Повернете налево – к северу – и примерно через милю по Сто пятьдесят
пятой встретится другая лесная дорога. Она идет низиной, по болоту, нетверда
такая. «Виллис» должен проехать, а может, и нет. Я не ездил по ней лет пять.
Она, как мне известно, ведет к Вермонту и, наверное, единственная не будет
блокирована. Эта вторая дорога выведет вас на шоссе Двадцать два, к северу от
Черри-плейн, к югу от границы с Вермонтом. К тому времени худшее будет позади –
хотя, полагаю, они всюду сообщили вашу фамилию и показали фотографии по
телевизору. Но мы желаем вам самого лучшего. Правда, Норма?
– Да, – сказала Норма, это прозвучало как вздох. Она
посмотрела на Чарли. – Ты спасла жизнь своему папе, малышка. Запомни это.
– Правда? – спросила Чарли. Голос ее был так безжизнен, что
Норма немного испугалась, но Чарли попыталась изобразить подобие улыбки, и
Норма облегченно улыбнулась в ответ.
– Ключи в «виллисе» и... – Он нагнул голову, прислушиваясь.
– Слышите?
Отдаленные звуки сирены, то низкие, то высокие, несомненно
приближались.
– Это пожарные, – сказал Ирв. – Если едете, то поскорее.
– Давай, Чарли, – позвал Энди. Она подошла, глядя на него
красными от слез глазами. Слабая улыбка исчезла, как неяркое солнце в тучах, но
Энди обрадовался и тому, что она вообще появилась. Ее лицо было лицом человека,
чудом оставшегося в живых, потрясенное, ошеломленное. В это мгновение Энди
пожалел, что не обладает ее даром: он бы знал, против кого использовать его.
Он сказал:
– Спасибо вам, Ирв.
– Извините, – тихо промолвила Чарли. – За дом, за цыплят
и... за все другое.
– Не твоя вина, кнопка, – сказал Ирв. – Они сами
напросились. Береги папулю.
– Хорошо, – пообещала она.
Энди взял ее за руку и повел за амбар, где под легким
навесом стоял «виллис».
Пожарные сирены звучали уже рядом, когда он завел его и
проехал по лужайке к дороге. Дом превратился в пылающий ад. Чарли не могла
смотреть на него. Последний раз Энди увидел Мэндерсонов в зеркальце заднего
вида. Ирв прислонился к амбару, кусок белой юбки, которым была обмотана его
раненая рука, покраснел, рядом с мужем стояла Норма. Здоровой рукой он обнял
ее. Энди махнул – в ответ Ирв чуть приподнял раненую руку. Норма не
пошевелилась, думая, вероятно, о материнской посуде, своем секретере, любовных
письмах – о том, чего не оплачивают и никогда не оплатят страховые деньги.
***
Они нашли первую лесную дорогу именно там, где сказал Ирв
Мэндерс. Энди переключил сцепление на все четыре колеса и свернул на нее.
– Держись, Чарли, – сказал он. – Поболтает.
Чарли держалась. Лицо ее было белым, бескровным. Энди
нервничал, глядя на нее. Домик, думал он. Домик Грэнтера Макти на берегу
Ташморского пруда, вернее озера. Если бы мы смогли добраться туда и отдохнуть.
Она восстановит силы – потом подумаем, что делать дальше.
Подумаем завтра. Утро вечера мудренее.
«Виллис» с рычанием нырял по дороге, оказавшейся тропой дл
двухколесной повозки; посредине рос кустарник и даже низкорослые сосенки. Этот
лес раскорчевывали лет десять назад, и Энди усомнился, ездил ли кто-нибудь тут
с тех пор, кроме случайного охотника. Через шесть миль дорога действительно
кончилась, Энди пришлось дважды останавливаться, чтобы сдвинуть упавшие
деревья. После второго раза, чувствуя боль в голове и в сердце, разогнувшись,
он увидел задумчиво смотревшую на него большую олениху. На секунду она
задержалась, затем исчезла в глубине леса, вильнув белым хвостом. Энди взглянул
на Чарли, увидел, как та изумленно смотрит вслед животному... и приободрился.
Немного дальше снова появилась колея, и около трех часов дня они выехали к
двухрядной дороге, с твердым покрытием, которая и была дорогой 152.
***
Расцарапанный, грязный, едва способный двигаться из-за
поврежденной лодыжки Орвил Джеймисон сидел на обочине Бейлингсроуд в полумиле
от фермы Мэндерсов и говорил в портативный радиотелефон. Его слова передавались
на временный командный пункт в, фургоне, стоявшем на главной улице Гастингс
Глена. Фургон был оборудован радио со встроенным шифрующим устройством и мощным
передатчиком. Сообщение О'Джея было зашифровано, усилено и отправлено в
Нью-Йорк, где его перехватила ретрансляционная станция, послав дальше в
Лонгмонт, штат Вирджиния, а там Кэп сидел и слушал в Своем кабинете.
Лицо Кэпа не было таким просветленным и самодовольным, как
утром, когда он ехал в офис на велосипеде. Сообщению О'Джея трудно было
поверить: они знали, что девочка чем-то обладает, некоторой способностью, но
этот рассказ о неожиданной бойне и разгроме был как молния среди ясного неба,
по крайней мере для Кэпа. Четверо или шестеро его людей мертвы, другие в страхе
убежали в лес, полдюжины машин пылает, дом сгорает дотла; ранен посторонний
человек, который того гляди начнет рассказывать всем и каждому, что банда
неофашистов без ордера на арест явилась к порогу его дома и пыталась захватить
мужчину с девочкой, которых он пригласил на ленч.
После доклада О'Джея (хотя тот продолжал говорить, почти в
истерике повторяя одно и то же) Кэп положил трубку, плотнее устроился в своем
вращающемся кресле и попытался поразмыслить. Подумал, что ни одна тайна
операция со времен Залива Свиней на Кубе не кончалась таким сокрушительным
провалом – и это на американской земле.
В кабинете царил полумрак, солнце ушло на другую сторону
здания, и появились густые тени, но света он не включал. Рэйчел Вызвала его по
переговорному устройству, он резко сказал ей, что не Желает разговаривать ни с
кем. Без всяких исключений. Он почувствовал себя старым.
