Все вернулось, вспомнилось. Все вернулось в замедленном
движении, словно повтор в передаче футбольного матча, когда вы видите, как
полузащитник упускает мяч или как перехватывают верный гол. Впоследствии это
преследовало его во сне. Открывающаяся дверь, с грохотом выпадающая,
напомнившая ему гильотину, гладильная доска, его жена, втиснутая в чулан, где
стояла эта доска, с тряпкой во рту, тряпкой для полировки мебели. Все вернулось
как-то сразу, он понял, что сейчас закричит, сунул руку в рот и прикусил ее, а
вырвавшийся звук походил на приглушенный вой. Он снова прикусил руку, и как-то
разрядился и успокоился. Это было ложное спокойствие от потрясения, но им
стоило воспользоваться. Бесформенный страх и неясный ужас исчезли. Дрожь в
правой руке прекратилась. Мысль, овладевшая им, была такой же холодной, как и
наступившее спокойствие: мысль была о ЧАРЛИ.
Он поднялся, направился было к телефону, но затем повернул
назад к лестнице. Он постоял мгновение наверху, кусая губы и собираясь с духом,
затем спустился вниз. Барабан сушилки попрежнему вращался. Внутри не было
ничего, кроме его джинсов, их большая медная пуговица на поясе издавала
щелкающий, звенящий звук, по мере того как они вращались и падали, вращались и
падали. Энди выключил сушилку, заглянул в чулан для гладильной доски.
– Вики, – сказал он нежно.
Она, его жена, смотрела на него мертвыми глазами. Он ходил с
ней, держал ее за руки, обнимал ее в ночной темноте. Ему вспомнился вечер,
когда она перепила на факультетской вечеринке и он поддерживал ей голову, пока
ее рвало. Вспомнился день, когда он мыл автомобиль и пошел к гаражу за коробкой
с полировочной пастой, а она схватила шланг, подбежала к нему сзади и засунула
ему шланг в штаны. Он вспомнил свадьбу – как он поцеловал ее на глазах у всех,
наслаждаясь, этим поцелуем, ее губами, сочными, мягкими губами.
– Вики, – снова сказал он, и у него вырвался долгий дрожащий
вздох.
Он вытащил ее и вынул тряпку изо рта. Ее голова безжизненно
склонилась к плечу. Он увидел, что кровь вытекла из ее правой руки, на которой
было вырвано несколько ногтей. Небольшая струйка текла из носа, но больше нигде
крови не было видно. Ее шея была сломана одним сильным ударом.
– Вики, – прошептал он.
ЧАРЛИ – прозвучало, как эхо, в его сознании. В холодном
спокойствии, которое теперь наполняло его, он понимал, что Чарли стала самым
главным, главным в его жизни. Угрызения совести – это все потом.
Он вернулся в комнату отдыха, на сей раз не позаботившись
зажечь свет. На противоположной стороне комнаты рядом со столом для пинг-понга
стояла кушетка с покрывалом. Он взял его, вернулся в бельевую и прикрыл им
Вики. Ее неподвижная фигурка под покрывалом почти что загипнозировала его.
Неужели она никогда не будет двигаться? Возможно ли это?
Он приоткрыл ее лицо и поцеловал в губы. Они были холодными.
ОНИ ВЫРВАЛИ У НЕЕ НОГТИ, ДУМАЛ ОН ИЗУМЛЕННО. БОЖЕ МОЙ, ОНИ
ВЫРВАЛИ У НЕЕ НОГТИ!
Он знал почему. Они хотели знать, где находится Чарли. Они
каким-то образом потеряли след, когда она пошла к Терри Дугэн, вместо того
чтобы вернуться домой после дневного лагеря. Они запаниковали, и период слежки
кончился. Вики была мертва – так они запланировали или по причине излишнего
усердия какого-то деятеля Конторы. Энди встал рядом с Вики на колени, подумав:
возможно, в страхе она сделала нечто более впечатляющее, чем закрывание двери
холодильника через комнату. Могла отодвинуть одного из них или сбить с ног.
Жаль, подумал он, что она не была в состоянии швырнуть их об стену со скоростью
пятьдесят миль в час.
Могло быть и так, предположил он, что они знали достаточно,
чтобы занервничать. Возможно, им были даны конкретные инструкции: «Женщина
опасна. Если она сделает нечто – безразлично что – способное поставить операцию
под угрозу, избавьтесь от ее. Немедленно».
А может, они просто не любили оставлять свидетелей. В конце
концов на карту поставлено нечто большее, чем их доля из долларов налогоплательщиков.
Но кровь. Он теперь будет думать о крови, которая даже не
высохла, когда он обнаружил ее, а лишь загустела. Они ушли незадолго до его
прихода.
В голове настойчиво билась мысль: ЧАРЛИ.
Он снова поцеловал жену и сказал: «Вики, я вернусь».
Он поднялся наверх к телефону, нашел номер Дугэнов в
телефонной книжке Вики, набрал его и услышал голос Джоан Дугэн.
– Привет, Джоан... – сказал он, потрясенье помогло: он
говорил абсолютно спокойным, будничным голосом. – Можно подговорить с Чарли?
– Чарли? – в голосе миссис Дугэн послышался сомнение, – Так
ведь она ушла с двумя вашими приятелями. Этими учителями. А... что-нибудь не
так?
Внутри него что-то поднялось – затем упало. Может, сердце?
Не стоит пугать эту милую женщину, он видел ее раза четыре или пять. Ему это не
поможет. Не поможет и Чарли.
– Вот черт, – сказал он. – Я надеялся еще застать ее у вас.
Когда они ушли?
Голос миссис Дугэн слегка отдалился:
– Терри, когда ушла Чарли?
Детский голос что-то пропел. Он не расслышал что. Ладони его
вспотели.
– Она говорит, минут пятнадцать назад. – Она говорила
извиняющимс тоном. – Я стирала, и у меня нет ручных часов. Один из них
спустился и говорил со мной. Ведь все в порядке, правда, мистер Макти? Он
выглядел таким порядочным...
У него появилось сумасшедшее желание засмеяться и сказать:
ВЫ СТИРАЛИ? ТО ЖЕ ДЕЛАЛА И МОЯ ЖЕНА. Я НАШЕЛ ЕЕ ЗАТИСНУТОЙ В ЧУЛАН ЗА
ГЛАДИЛЬНУЮ ДОСКУ. СЕГОДНЯ ВАМ ПОВЕЗЛО, ДЖОАН.
Он сказал:
– Хорошо. Интересно, куда они направились?
Вопрос был передан Терри, которая сказала, что не знает.
Прекрасно, подумал Энди. Жизнь моей дочери в руках другое шестилетней девочки.
Он схватился за соломинку.
– Мне надо пойти за угол, на рынок, – сказал он миссис
Дугэн. – Не спросите ли вы Терри, была у них автомашина или фургон? На тот
случай, если я увижу их. На этот раз он услышал Терри:
– Фургон. Они уехали в сером фургоне, таком, как у отца
Дэвида Пасиоко.
– Спасибо, – сказал он. Миссис Дугэн ответила, что не стоит
благодарности. У него снова появилось намерение на сей раз закричать ей по
телефону: МОЯ ЖЕНА МЕРТВА! МОЯ ЖЕНА МЕРТВА, И ПОЧЕМУ ВЫ СТИРАЛИ БЕЛЬЕ, КОГДА
МОЯ ДОЧЬ САДИЛАСЬ В СЕРЫЙ ФУРГОН С ДВУМЯ НЕЗНАКОМЫМИ МУЖЧИНАМИ!
Вместо этого он повесил трубку и вышел на улицу. На голову
обрушилс такой жар, что он даже зашатался. Неужели так же было жарко, когда он
пришел сюда? Сейчас, казалось пекло сильнее. Приходил почтальон. Из почтового
ящика торчал рекламный листок фирмы «Вулко», которого не было раньше. Почтальон
приходил, пока он находился внизу, баюкая свою мертвую жену, бедную мертвую
Вики: они вырвали у нее ногти, это забавно – гораздо забавнее, чем ключи,
имеющие тенденцию накапливаться. Ты пыталс увильнуть, ты пытался защититься с
одной стороны, однако правда о смерти проникала совершенно с другой. Смерть –
как футбольный игрок, думал он. Смерть – это Франке Харрис, или Сэм Каннигхэм,
или Джо Грин. Она сбивает тебя с ног в гуще свалки.
