Пересекая следом за Пиншо бальный зал, Энди не преминул
высказатьс по поводу великолепного паркета, как будто он видел его впервые. Они
вышли через застекленные двери в сад и за ними, как тень, вышел агент. Здесь
было совсем тепло и очень влажно. Лениво жужжали пчелы. За садом камней
тянулись кусты гидрангии, форзиции и рододендронов. Ни на секунду не умолкая,
вершили свой нескончаемый труд газонокосилки. Энди потянулся к солнцу, и
выражение благорадности на его лице было неподдельным.
– Как вы себя чувствуете, Энди? – спросил Пиншо.
– Прекрасно. Прекрасно.
– Знаете, сколько вы уже здесь? Почти полгода, – произнес
Пиншо тоном легкого удивления – дескать, надо же, как летит время, когда живешь
в свое удовольствие. Они свернули направо по гравийной дорожке. В неподвижном
воздухе стоял смешанный аромат жимолости и лавра. Вдоль берега, неподалеку от
особняка по ту сторону пруда, легким галопом шли две лошади.
– Долго, – сказал Энди.
– Да, долго, – улыбнулся Пиншо. – И мы пришли к выводу,
Энди, что ваша сила... пошла на убыль. Да вы и сами знаете – результаты тестов
неудовлетворительны.
– Это все ваши таблетки, – с укором сказал Энди. – Что я
могу сделать, когда у меня туман в голове.
Пиншо прокашлялся, но не стал напоминать ему о том, что
когда проводились первые три серии тестов, оказавшиеся столь же бесплодными,
наркотиков еще не было и в помине.
– Я ведь делал что мог, доктор Пиншо. Я старался.
– Да-да. Разумеется. Вот мы и думаем – точнее, я думаю, –
что вы заслужили отдых. У нас есть лагерь на Мауи, это в Гавайском архипелаге.
Я сейчас сажусь за полугодовой отчет. Так вот, Энди, хотите... – Пиншо весь
сиял, словно ведущий в телеиграх, а тон был такой, каким объявляют ребенку, что
его ожидает невероятный сюрприз, – хотите, я предложу, чтобы вас ненадолго туда
послали?
Ненадолго – это года два, подумал Энди. А может, все пять.
Они, конечно, будут приглядывать за ним на случай, если вернется дар
внушения... или, так сказать, подержат в прикупе на случай, если возникнут
непредвиденные трудности с Чарли. А кончится все, как водится, наездом или
лошадиной дозой снотворного, или «самоубийством». И станет он, по выражению
Оруэлла, несуществом.
– А лекарство мне будут давать? – забеспокоился Энди.
– Обязательно, – ответил Пиншо.
– Гавайи... – мечтательно протянул Энди. Вдруг он повернулся
к Пиншо и попробовал сработать под простачка: – Доктор Хокстеттер меня не
отпустит. Он меня не любит, я знаю.
– Ну что вы, – возразил Пиншо, – очень даже любит. И потом,
Энди, вас пасу, а не доктор Хокстеттер. Так что не волнуйтесь, он мен
поддержит.
– Но вы ведь еще не подали докладную? – уточнил Энди.
– Нет. Сначала я решил переговорить с вами. Да уверяю вас,
одобрение Хокстеттера – это всего лишь формальность.
– Пожалуй, стоит провести еще одну серию тестов, – сказал
Энди и дал Пиншо легкий посыл. – Для страховки.
Зрачки у Пиншо как-то странно дрогнули. Улыбочка застыла, а
затем и вовсе сошла. Теперь уже у Пиншо был вид человека, накачанного
наркотиками, на что Энди взирал не без тайного удовольствия. А где-то рядом
гудели на цветах пчелы. Долетал густой дурманящий запах свежескошенной травы.
– Когда будете писать докладную, предложите провести еще
одну серию тестов, – повторил Энди.
Взгляд Пиншо прояснился. На губах вновь заиграла
неподражаема улыбочка.
– О Гавайях, смотрите, никому ни слова, – сказал он. – А пока
что напишу докладную и предложу еще одну серию тестов. Я думаю, стоит это
сделать. Для страховки.
– Но потом я смогу поехать на Гавайи?
– Да, – подтвердил Пиншо. – Потом.
– Чтобы провести эти тесты, понадобится месяца три, верно?
– Да, около трех месяцев. – Пиншо так и млел – он сейчас
напоминал учителя, слушающего ответ лучшего своего ученика.
Они приближались к пруду. По зеркальной глади тихо скользили
утки. Собеседники остановились у воды. Агент, держась поодаль, провожал
взглядом наездников, мужчину средних лет и женщину, трусивших бок о бок вдоль
того берега, почти у кромки воды. Их отражения перечеркнул длинный след,
тянувшийся за белой уткой. Энди подумалось, что эта парочка странным образом
вызывает в памяти рекламку страховой компании – из тех, что непременно
вылетают, стоит развернуть утреннюю газету, и падают тебе на колени или... в
кофе.
В висках у него немного стучало. Пока ничего угрожающего.
Хуже то, что от волнения он чуть не подтолкнул Пиншо сильней, чем следовало, а
это могло привлечь внимание агента. Правда, молодой человек смотрел в другом
направлении, но Энди были знакомы их уловки.
– Расскажите мне о здешних дорогах и вообще о местности, –
попросил он вполголоса Пиншо и снова легонько подтолкнул его. Из обрывков
разговоров он знал, что Контора находится не очень далеко от Вашингтона, но не
так близко, как оперативная база ЦРУ в Лэнгли. Этим его осведомленность
исчерпывалась.
– Тут стало очень красиво, – мечтательно сказал Пиншо, –
после того как заделали все отверстия.
– Да, – согласился Энди и замолчал. Посыл иногда погружал
человека в транс, вызванный каким-нибудь воспоминанием, как правило, через
весьма далекую ассоциацию, и обрывать его не стоило ни при каких
обстоятельствах. В противном случае можно породить эффект эха, от эха же
недалеко до рикошета, ну, а рикошет способен привести к... да, собственно, к
чему угодно. Нечто подобное произошло с одним из мелких служащих, этих уолтеров
митти, которым он внушал веру в себя, и Энди не на шутку перепугался. Тогда все
кончилось хорошо, но если его друга Пиншо вдруг начнут одолевать кошмары, тут
уж не будет ничего хорошего.
– Моей жене он понравился, – продолжал Пиншо все так же
мечтательно.
– О чем вы? – спросил Энди. – Кто понравился?
– Новый мусоросборник. Он очень... И умолк.
– Красивый, – подсказал Энди. Молодой человек в спортивном
пиджаке подошел поближе: над верхней губой у Энди выступил пот.
– Очень красивый, – подтвердил Пиншо и уставился на воду.
Агент подошел совсем близко, и Энди лихорадочно подумал, что придется,
наверное, еще раз подтолкнуть Пиншо. Тот не подавал признаков жизни – вроде
перегоревшего кинескопа.
Агент поднял с земли какую-то деревяшку и швырнул ее в пруд.
По воде побежали мерцающие круги. Пиншо встрепенулся.
– Места здесь очень красивые, – заговорил он. – Холмистые.
Заниматьс верховой ездой – одно удовольствие. Мы с женой хотя бы раз в неделю
стараемся выбираться. Если не ошибаюсь, ближайший город на запад... точнее на
юго-запад – Дон. Городишко. Мимо него проходит 301-я автострада. Ближайший на
восток – Гезер.
