– Думаю, смогу, – сказал он. – Пошли.
Они вышли в другую дверь; служащий аэропорта, заметивший их,
когда они вылезали из такси, на сей раз был занят разгрузкой чемоданов из
грузовика. Он не видел, как они вышути.
– В какую сторону, папочка? – спросила Чарли. Он посмотрел в
обе стороны и увидел Нортуэй, огибающую здание вокзала ниже и справа. Но как
попасть туда – вот вопрос. Повсюду тянулись дороги – сверху, снизу, знаки
ПРАВЫЙ ПОВОРОТ ЗАПРЕЩЕН, ОСТАНОВКА ПО СИГНАЛУ, ДЕРЖИТЕСЬ ЛЕВЕЕ, ПАРКОВКА
ЗАПРЕЩЕНА В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ. Огни светофоров, словно встревоженные призраки, мигали
в предутренней темноте.
– Думаю, сюда, – сказал он. Они прошли вдоль вокзала по
вспомогательной дорожке со знаками ТОЛЬКО ПОГРУЗКА И РАЗГРУЗКА. Тротуар
кончился в конце вокзала. Мимо них равнодушно промчался большой серебристый
«мерседес», отраженный блеск ртутных светильников на его поверхности заставил
Энди вздрогнуть.
Чарли вопросительно посмотрела на него. Энди кивнул:
– Идем дальше, в сторону. Тебе не холодно?
– Нет, папочка.
– Слава богу, ночь теплая. Твоя мама... Он не мог говорить.
И они ушли в темноту – крупный широкоплечий мужчина и
маленька девочка в красных брючках и зеленой блузке, державшая его за руку,
словно поводырь.
***
Зеленая машина появилась минут пятнадцать спустя и
остановилась рядом с желтой кромкой тротуара. Из нее вышли двое – те самые, что
преследовали Энди и Чарли до такси в Манхэттене. Водитель остался за рулем.
Подошел охранник аэропорта.
– Здесь стоять нельзя, сэр, – сказал он. – Если вы проедете
ту...
– Мне можно, – ответил водитель. Он показал охраннику
удостоверение. Тот взглянул на него, посмотрел на водителя, затем на
фотокарточку в удостоверении.
– А, – сказал он. – Извините, сэр. Нам что-то нужно знать в
связи с этим?
– Ничего, что касалось бы охраны аэропорта, – сказал
водитель, – но вы можете помочь. Видели сегодня кого-нибудь из этих двоих? – Он
протянул охраннику фотографию Энди, а затем расплывчатую фотографию Чарли. На
фото волосы заплетены в косички. Тогда была жива ее мать. – Теперь девочка на
год старше, – объяснил водитель. – Волосы у нее короче. Примерно до плеч.
Охранник вглядывался, вертя фотографии в руках.
– Знаете, кажется, я видел эту девочку, – сказал он. – Она
светловолосая? По фото трудно сказать...
– Верно, светловолосая.
– Мужчина – ее отец?
– Не спрашивайте, и я не буду вам врать. Аэропортовский
охранник испытывал прилив неприязни к этому нахальному молодцу за рулем
непримечательной зеленой машины.
Ему случалось иметь дело с ФБР, ЦРУ и учреждением, которое
называли Конторой. Агенты походили друг на друга: откровенно наглые, с
начальственными манерами. Они смотрели на человека в синей форме как на
игрушечного полицейского. Однако, когда пять лет назад тут угнали самолет,
именно «игрушечные» полицейские захватили типа, увешанного гранатами, и он
находился под охраной «настоящих» полицейских, когда покончил с собой, вскрыв
ногтями сонную артерию. Вот так-то, ребята.
– Послушайте... сэр. Я спросил, не отец ли он ей, ища
портретного сходства. Эти снимки не дают повода думать так.
– Они, кажется, немного похожи. Различаются цветом волос.
Это я вижу и без тебя, кретин, подумал аэропортовский охранник.
– Я видел их, – сказал он водителю зеленой машины. – Он –
крупный мужчина, больше, чем на снимке, вроде больной или что-то подобное.
– Правда? – удовлетворенно сказал водитель.
– Вообще у нас сегодня ночка. Какой-то болван ухитрился
поджечь собственные ботинки. Водитель так и подскочил за рулем:
– Что ты сказал?
Аэропортовский охранник кивнул, довольный, что выражение
скуки на лице водителя как рукой сняло. Он не был бы так доволен, скажи ему
водитель, что он сию минуту сам напросился на допрос в манхэттенском отделении
Конторы. А Эдди Делгардо, вероятно, вышиб бы из него все потроха, потому что
вместо посещения баров для одиноких (а также массажных заведений и
порнографических магазинчиков на Таймс-сквер) во врем яблочных дней своего
отпуска ему предстояло провести эти дни одурманенным лекарствами, в состоянии
полной отключки, рассказывая снова и снова, что случилось до и сразу после
того, как загорелись его ботинки.
***
Другие двое из зеленого автомобиля разговаривали со
служащими аэропорта. Один из них нашел служащего, видевшего, как Энди и Чарли
вылезали из такси и входили в здание вокзала.
– Они. Я еще подумал, стыдно пьяному мужику таскать с собой
маленькую девочку так поздно.
– Может, они сели в самолет? – предположил один из двух
мужчин.
– Может, и сели, – согласился служащий. – И что думает мать
ребенка? Знает ли она, что происходит?
– Сомневаюсь, – сказал мужчина в темно-синем шерстяном
костюме. Он говорил убежденно. – Вы не видели, как они ушли?
– Нет, сэр. Насколько я понимаю, они еще где-то тут... если,
конечно, не был объявлен их рейс.
***
Двое быстро обежали главный вестибюль, затем прошли сквозь
выход на посадку, держа в руках удостоверения, так, чтобы охранники могли их
видеть. И встретились у стойки «Юнайтед эйрлайнз».
– Пусто, – сказал первый.
– Думаешь, сели в самолет? – спросил второй в добротном
темно-синем шерстяном костюме.
– Не думаю, что у сукина сына больше пятидесяти долларов за
душой... а может, и того меньше.
– Проверим?
– Да. Но быстро.
«Юнайтед эйрлайнз». «Аллегени». «Америкэн». «Брэнифф».
Местные авиалинии. Никто не видел, как широкоплечий мужчина, выглядевший
больным, покупают билеты. Правда, грузчик «Олбани эйрлайнз» вроде видел
маленькую девочку в красных брюках и зеленой кофточке. Симпатичные светлые
волосы до плеч.
Двое встретились в креслах перед телевизорами, где еще
недавно сидели Энди и Чарли.
– Что ты думаешь? – спросил первый. Агент в шерстяном
костюме был явно встревожен.
– Нам следует перекрыть весь район, – сказал он. – Думаю,
они идут пешком.
Почти бегом двое направились к зеленой автомашине.
***
Энди и Чарли шли в темноте вдоль плавного изгиба
вспомогательной дорожки аэропорта. Иногда мимо проскакивала автомашина. Был
почти час ночи. В миле позади них те двое вновь присоединились к третьему
партнеру в зеленой машине. Энди и Чарли брели параллельно Нортуэй, которая
находилась внизу справа, освещенная сиянием бестеневых ртутных ламп. Можно
спуститьс с насыпи и попытаться остановить машину на обочине, но если там появитс
полицейский, это лишит их даже самой малой надежды на спасение. Энди спрашивал
себя, сколько еще нужно идти, прежде чем они подойдут к спуску. Каждый его шаг
болезненно отзывался в голове.
