Ты можешь рассказать мне, что произошло?
Мелани шмыгнула носом и откинула с лица волосы.
– Ну… мы сделали уже большую часть записи, когда приехал мистер Бьюмонт. У него было всего несколько слов в самом конце… Мне кажется, он даже не успел прочесть сценарий. Он просто взял его в руки, посмотрел свои слова и сказал, что можно начинать.
– И что дальше?
– О, он играл замечательно. Можно было подумать, что он целую неделю репетировал. Он сказал свои слова, я сказала свои, режиссер записи кивнул, что все в порядке, и мы все сразу начали говорить – ну, ты знаешь, как это происходит.
Люк не знал, но не хотел, чтобы ему сейчас это объясняли.
– И что случилось?
Это было как-то неожиданно. Я повернулась, чтобы обратиться к мистеру Бьюмонту, а он так странно посмотрел на меня. Затем он сказал: «Джульет?» У него был такой вид… как будто он увидел призрак. Затем он рухнул на пол… О, Физз, – прервала она свой рассказ, увидев появившуюся в дверях спальни Физз. – Я не думала, что так получится. Это все из-за имени. Я не должна была менять имя.
– Мел, – резко прервал ее Люк, – это не твоя вина. Ты ни в чем не виновата, – повторил он, глядя в ее полные слез глаза. – Энди, отвези ее домой, пожалуйста. Ты можешь побыть с ней, пока я не вернусь?
– Конечно.
Люк заметил, что пуговицы рубашки, которую надела Физз, застегнуты неправильно. Эта детская ошибка придавала ей совершенно беззащитный вид. Его сердце едва не разрывалось от желания подойти к ней, сказать, что все будет в порядке, что он все вернет назад, если она ему позволит. Но если Эдвард умрет…
– Мы сейчас поедем. Я позвоню, как только что-то выяснится, – сказал он, провожая Энди и Мелани и закрывая за ними дверь. Потом медленно повернулся, не желая встречаться взглядом с девушкой, которую любил до безумия. Не желая читать обвинение в ее глазах. Но когда повернулся, то увидел, что она еще ничего не поняла. Он подошел к ней.
– Я пойду оденусь.
Она не ответила. Он почти видел, как вращаются шестеренки в ее мозгу. Затем она сделала глубокий дрожащий вдох и сказала:
– Поспеши, Люк.
Он уже одевался, радуясь отсрочке того момента, при мысли о котором у него начинали трястись руки. Физз ждала его в холле. Ее лицо было хмурым. Шестеренки снова деловито щелкали. Ты готова, Физз?
Люк постарался, чтобы его голос прозвучал как можно спокойнее. Она не ответила, просто взяла свою сумку и поспешила по ступенькам вниз, оставив его захлопывать дверь.
Некоторое время они ехали сквозь темноту в молчании. Тишина была такой плотной, что Люк почти физически ощущал ее, чувствовал, как ее волны исходят от Физз и накатываются на него. Он смотрел вперед, сосредоточившись на дороге. Руки сжимали руль до побеления костяшек пальцев. Затем Физз повернулась и посмотрела на него.
– Люк, это твоих рук дело? Мелани это имела в виду, говоря, что это ее вина?
– Физз, сейчас не время…
– Я не знаю, как и почему. Но если мой отец умрет, ты будешь виноват в этом.
Он не отрицал. Не искал оправданий. Какие оправдания он мог найти? Филипп предупреждал его, что месть – это дикое правосудие. Запущенный однажды процесс может стать неуправляемым и привести к непредвиденному результату.
Ты сможешь жить с таким грузом на совести? – спросила она. Без гнева, как будто искренне хотела знать это.
Ответ был ясен для него. Нет. Он не сможет жить с этим. Он не заслуживает. Он должен просто молиться, чтобы этого не случилось. С некоторым облегчением Люк остановил машину у подъезда больницы. Физз выбралась наружу, не дожидаясь, пока он откроет ей дверцу.
– Я поищу место для стоянки, – сказал он.
– Нет. Уезжай, Люк. Уезжай и оставь нас в покое.
Она не стала смотреть, подчинится ли он ее указанию. Толкнула входную дверь и исчезла в вестибюле больницы.
Люк уронил голову на руки, сжимавшие рулевое колесо. Если бы он мог сделать то, о чем она просила. Вернуть им покой, которого он лишил их. Он попытается. Но если Эдвард умрет, они все надолго будут лишены покоя. А он, быть может, навсегда.
Клаудия была в приемном отделении. Она ходила по комнате взад и вперед. Джим Райан тоже был здесь. Он сразу же подошел к Физз и дружески обнял ее.
– Что случилось? Почему вы здесь? Почему никого нет рядом с папой? Я могу его увидеть? – сыпала вопросами Физз.
Слова, спотыкаясь, вылетали друг за другом. Они были как противоядие для тех ужасных мыслей, которые крутились в ее голове. Эти мысли были слишком спутанными, чтобы разбираться с ними сейчас. А может, она просто не хотела разбираться с ними.
– С ним врачи, Физз, – спокойно сказал Джим. – У него берут кровь на анализ, проводят обследование. Присядь пока. – Он повернулся к Клаудии: – Клаудия, ради Бога, сядь. Незачем вытаптывать ковер.
Клаудия остановилась.
– Извини.
Она выглядела смертельно бледной, несмотря на безупречный макияж. Физз подошла к сестре и сжала ее руку.
– Я чувствую себя такой беспомощной, – сказала Клаудия. – Теперь я понимаю, почему люди курят. Еще немного, и я начну грызть ногти. Что еще остается делать в таком ожидании. – Она бросила взгляд поверх головы Физз. – О, Люк. Я не ожидала увидеть тебя здесь.
– Я довез Физз до больницы. Какие новости?
Физз не обернулась, не в силах взглянуть ему в лицо. Или взглянуть в лицо факту, что мужчина, в которого она так глупо, так безумно влюбилась, который так страстно обнимал ее сегодня и который предложил ей стать его женой, каким-то образом несет ответственность за то, что произошло с ее отцом. Он не отрицал этого. Но каким образом?
– Сейчас у Эдварда врач, – сказал Джим, заполняя тишину. – Анализы, исследования и все прочее. Если хотите, есть горячий кофе.
Люк отрицательно покачал головой. Клаудия снова начала расхаживать взад и вперед. Джим налил себе кофе. Стрелки часов медленно тащились по кругу.
– Я больше не могу здесь оставаться, – наконец заявила Клаудия. – Я пойду и выясню в чем дело.
– Клаудия, тебя пригласят… – начал Джим, но она решительно открыла дверь и пошла по коридору.
Физз хотелось пойти вместе с ней, побежать следом за ней. Но она боялась, ужасно боялась того, что может узнать.
Несколько минут спустя дверь открылась, и в приемный покой заглянула медсестра.
Мисс Бьюмонт?
Физз резко обернулась.
– Хотите увидеться с отцом? Ваша сестра уже у него. Можете пройти. Но больше никого, – предупредила она, оглядываясь вокруг. – Ему нужен покой.
Бледный, с осунувшимся лицом, Эдвард Бьюмонт лежал под капельницей. На фоне равномерного гудения оборудования раздавалось ритмичное пиканье прибора, непрерывно измеряющего сердечный ритм и кровяное давление. Эдвард с усилием улыбнулся своим девочкам и приподнял кислородную маску, чтобы она не мешала ему говорить.
