— То в этом случае я волновался бы гораздо
меньше, — прервал меня Эрик. — Тогда бы я посчитал, что просто
рехнулся и обратился бы к врачу, а так дело связано с большими деньгами…
Он невольно повысил голос, я предостерегающе подняла руку и подвинулась.
Эрик уселся рядом со мной на стиральную машину и прижался к моей щеке.
— Так что я не верю, что с вами происходят, как бы это
выразиться, таинственное явление психики.., уж очень все логично и
целесообразно. Начинается у вас все это, когда вы приходите домой. Если бы
явления были произвольными, то такое могло, например, начаться в машине, и
тогда вы бы, не дай Бог, попали в аварию. А так, заметьте, во-первых, дома с
вами ничего не может случиться — ну чайник, допустим, перекипит, да и то он у вас
электрический, сам отключается, а во-вторых, дома у вас под рукой компьютер,
чтобы печатать эту чертову платежку. Вы уж меня простите, но мне кажется, что
больше всего ваша так называемая болезнь, похожа на проявление чьей-то злой
воли. Кто-то управляет вашим сознанием.
— Как такое возможно?! — воскликнул Эрик
шепотом. — Это — фантастика!
— Тогда будем считать, что у вас шизофрения,
маниакальный психоз и еще куча психических болезней. Вам как больше нравится?
Он отвернулся и даже попытался отодвинуться от меня, но
спиральная машина была небольшая и места там было мало.
— Но как вам такое пришло в голову?
— Сама не знаю, — я пожала плечами, — но
покойный Валентин Сергеевич занимался именно такими вещами.
— Это для меня новость! — недоверчиво сказал
Эрик. — Я всегда думал, что он был химиком.
— Я тоже, — вздохнула я. — И для меня это
тоже новость.
Возможно, то, что я собиралась сделать, было огромной
глупостью. А собиралась я рассказать Эрику о записках Валентина Сергеевича и
вообще о всех странностях, что произошли со мной в последнее время. Записки я
прочитала не до конца, но сумела понять, что дело это очень важное и опасное. И
мне просто необходимо посоветоваться с кем-нибудь честным и знающим.
Эрик, во-первых, был честный, иначе Валентин Сергеевич и
Гораций — ну, про это я уже говорила, а во-вторых, он не побежит продавать
записки ни бандитам, ни той организации, которая портила жизнь Валентину
Сергеевичу, прикрываясь государственными интересами, хотя бы потому, что
работает на немецкую компанию, и на наши организации с сомнительной репутацией
ему глубоко плевать. Он человек независимый и денег зарабатывает достаточно.
А в-третьих, мне просто не к кому было обратиться. Из всех
мужей доверия заслуживает только Олег, он человек неглупый.
И вообще у него масса достоинств, и есть связи в
правоохранительных органах и еще много где, но если даже я и сумею убедить его
в моей абсолютной нормальности, что я ничего не придумываю и не сочиняю, то он
впадет в панику, станет переживать за меня и за Горация, потом объявит, что не
может оставить меня одну и вообще переедет в мою квартиру. А этого я боялась
больше нападения бандитов. Такой уж у меня характер — ненавижу возвращаться к
прошлому. Мы в свое время с Олегом долго обсуждали наш развод и пришли к
единому, как мне казалось, мнению — расходимся тихо-мирно. Не сошлись, что
называется, характерами. Но в последнее время у меня сложилось впечатление, что
он хочет все вернуть назад… Знаю, есть такие женщины, они разводятся с одним
мужем, потом выходят за другого, может, и за третьего, а потом вдруг решают
вернуться к первому… Скажу сразу, я не из их числа.
Для меня это то же самое, как, допустим, найти в шкафу
платье, которое перестала носить, оттого что оно, к примеру, полнит или не идет
цвет, и вдруг явиться в нем на работу как ни в чем не бывало. Ведь платье не
стало лучше, просто у меня понизились требования, а это окружающие всегда
заметят.
Так что я решила довериться Эрику, потому что кроме всего
прочего, я оценила тот факт, что первым он решил довериться мне.
— Итак, — я подвигалась, стараясь сесть поудобнее.
— Слушайте, что вы все ерзаете? — удивился Эрик.
— Она холодная, — поежилась я.
— А что мы вообще тут делаем?
— Как — что? Я собираюсь рассказать вам очень важные
вещи и боюсь, что нас подслушают.
— Вряд ли нас могут подслушать. Видите ли в чем дело,
для того, чтобы подслушать, нужно установить специальную аппаратуру, —
начал он объяснять мне, как будто я не смотрю боевики, — а для этого нужно
войти в квартиру.
— Не обязательно, — живо прервала его я, —
микрофон в вентиляционное отверстие…
— Я продолжаю, — сказал Эрик, — так вот, у
меня установлена такая сигнализация, которая реагирует даже на малейшее
прикосновение ко всем дверям и стенам квартиры. То есть поставить-то, может, им
и удастся, но я обязательно об этом узнаю.
И к тому же с чего вы решили, что за мной наблюдают? Потому
что мои приступы начинаются в определенное время, после моего прихода?
— Ну, за тем, когда вы приходите, следить не
надо, — усмехнулась я. — В восемь тридцать вы выходите из парадной
утром, а в семнадцать тридцать входите в нее вечером, плюс-минус три минуты. И
так каждый день.
— Неужели? — удивился Эрик. — А я и не
замечал.
— Но за вами обязательно должны наблюдать, чтобы знать,
один вы возвращаетесь с работы или нет. Стало быть, они наблюдают из окна. Или
из припаркованной машины.
— Постойте, мы еще не выяснили, что на меня кто-то
воздействует, вы меня не убедили, а уже рассказываете про сговор…
— Так я же и хочу рассказать, а вы все время
перебиваете! — я уже начала сердиться, потому что машина и правда была
холодная и жесткая, и еще мне по-прежнему хотелось есть. — Мы ведь так и
не успели поужинать.
— Все же я настаиваю, что в моей квартире нет
подслушивающих и подсматривающих устройств, — упорствовал Эрик, —
хотя бы потому, что если бы злоумышленники знали, что я не один в квартире, то
не стали бы воздействовать на меня при свидетеле.
Ведь в конце концов вы заметили платежку.
Он посмотрел на меня с чувством явного мужского
превосходства — мол, вот я какой умный, а ты не смогла сообразить элементарные
вещи.
— А если такой умный, — сварливо начала я, —
то установил бы видеокамеру, она и сняла бы, как ты печатаешь платежки, а потом
их сжигаешь. И вовсе незачем было меня звать!
Эрик выглядел таким смущенным, что мне стало его жаль.
— Действительно, — промямлил он, — как это я
не догадался.
— Один — один! — весело крикнула я и соскочила с
проклятой машины. — Идем ужинать!
И, раздирая зубами зверски пересохшего цыпленка, я поведала
Эрику кое-что из записок Валентина Сергеевича о замечательном препарате и о
принципе его действия, насколько я смогла это понять.
