Это открытие напугало и изумило ее. Джинни никогда не испытывала подобных ощущений и даже не подозревала, что такое бывают.
Ричард провел языком по нижней губе Джинни, наслаждаясь ее вкусом, смешавшимся со вкусом клубники. Она почувствовала терпкий привкус виски на языке.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Ричард терял контроль над собой, растворяясь в запахе шелковистых волос Джинни и ее горячего тела, прикрытого только тонкой тканью пижамы.
Его губы медленно двигались по сладким, податливым губам девушки. Бесстрастная часть его разума – та, что практически никогда не могла отрешиться полностью от того проекта, над которым он работал в данный момент, – не справилась с бурей эмоцией и сдалась.
Теряет контроль?..
Кого он пытается обмануть? Он уже утратил его в ту секунду, когда увидел, как Джинни вытянула ноги на садовой скамейке и поднесла к губам спелую ягоду. Она не знала, что кто-то за ней наблюдает. Ее врожденная грациозность и чувственность взволновали его.
Ему было плевать, кто она такая и что ей от него надо. Ричард знал только, что хочет ее, мечтает о ней как-то не так, как обычно. Он чувствовал себя растерявшимся мальчишкой, который только что выяснил, что девчонки не такие уж глупые и надоедливые существа, но еще не понял, что же с этим открытием делать.
А еще он был слегка испуган.
Джинни Лотур – особенная, ни на кого не похожая девушка. И ему предстояло сделать шаг в неизвестность. Шаг, после которого уже не будет дороги назад.
Она не явилась к нему нарядная, благоухающая духами, с мастерским макияжем, в платье от какого-нибудь дорогого мастера. Как перевязанный бантом подарок, который можно открыть и разглядеть в час досуга по обоюдному молчаливому согласию, когда обе стороны прекрасно знают, что будет дальше.
Она не просто еще одна женщина в бесконечной веренице, не очередная привлекательная мордашка, сумевшая на короткий промежуток оторвать его от работы.
Джинни скромно одевается, не пользуется косметикой. У нее вечно растрепанные волосы. И тем не менее все прочие женщины, с которыми он когда-либо встречался, по сравнению с ней казались скучными, бесцветными, незначительными, незапоминающимися.
Совершенно смущенный, Ричард подался назад.
Что же было такого в этой девушке, что так волновало его чувства? Он разжал кулак, ее шелковистые локоны скользнули с его пальцев. Она потерлась щекой о его ладонь, как довольная кошка.
Его рука, уже переставшая подчиняться приказаниям разума, скользнула по ее груди, ладонь задела твердый сосок.
Под пижамой на ней ничего не было. Их разделяли только несколько пуговок и твердая уверенность в том, что ему не стоит идти дальше дразнящего поцелуя.
Ричард хотел, чтобы она доверяла ему. Чтобы знала: он никогда не обидит ее и не причинит ей боль.
Его пальцы, действующие самостоятельно, расстегнули первую пуговку.
– Джинни! – Ее имя прозвучало как вопрос. События развивались гораздо быстрее, чем он планировал, и ему необходимо было видеть ее глаза, знать, что она чувствует, чего хочет. Она была нужна ему вся, не только ее тело, а еще что-то, что предназначено только для него. – Посмотри на меня.
Где-то очень далеко зазвенел телефон. Легко вздохнув, девушка открыла глаза. В лунном свете они блестели соблазняющей чернотой. Ричарду казалось, что ощущения не смогут стать острее, напряжение не сможет усилиться. Но он ошибся…
– Ты был прав, – прошептала Джинни.
– Прав? В чем?
– Клубника становится вкуснее, если ее есть вместе.
…еще как ошибся, даже больше, чем мог представить.
– Ну конечно, – кивнул Ричард и сам чуть не улыбнулся. – Не хочешь сходить и проверить, кто это может быть?
– Нет, уж лучше я посижу тут еще, полакомлюсь клубникой и полюбуюсь на луну.
План был отличный. Вот только, если они останутся в саду, вряд ли клубнике будет уделено много внимания… Что же касается луны, то ему, чтобы увидеть ее, стоило только заглянуть в глаза Джинни.
Темные, глубокие озера, таившие свет. Он тонул в них уже в третий раз, понимая, что едва ли сможет выбраться, как только что, когда ему помог звонок телефона. Она почему-то не спешила узнать, кто же так настойчиво желает поговорить с ней.
И Ричард понимал ее.
Ему тоже не хотелось никуда идти. Немыслимым усилием воли он напомнил себе, что спешить не стоит, поднял ее ноги и встал, надеясь, что ночная тьма скроет от нее то, как он взволнован.
– Луна никуда не денется.
Прохладный воздух коснулся тех мест, где только что было тело Ричарда, где ее ласкали его губы, его руки, пробуждая к жизни спящие эмоции и ощущения, обжигая изнутри. Джинни зябко поежилась.
– А ты, оказывается, не силен в астрономии, заявила она. – Позволь, я тебя просвещу на этот счет. Луна, да будет тебе известно, не станет висеть в одной точке, дожидаясь, пока мы найдем время вернуться к ее созерцанию.
– Как и тот, кто звонит.
Это точно. Джинни хотела, чтобы телефон умолк, но он истошно трезвонил и трезвонил. Ричард протянул ей руку, чтобы помочь подняться.
– Может быть, это твоя мама звонит в надежде отведать твоей вкусной лазаньи, – подсказал он. – И переночевать у тебя.
Черт побери! Она уже и забыла, что сказала ему об этом. А что, вполне в духе ее матери заявиться без приглашения именно в самый неподходящий момент. Особенно если альтернатива ее визиту была гораздо более соблазнительной. Однако куда бы ни зашли события этого вечера, их ход был нарушен уже во второй раз.
В первый раз – ее собственным страхом. Страхом испытать новую боль, поставить себя в глупое положение, попасться на удочку…
И вот теперь – Ричардом. Джинни не могла понять, почему он остановился. Разве что намеренно не хотел спешить? Может быть, она недооценила его? Но поверить в то, что он отложит нечто важное только ради того, чтобы ответить на телефонный звонок, было сложно.
Следовательно, она не приравнивается к важным делам.
Скорее всего, так. Потерять голову из-за человека, который через неделю не вспомнит, как ее зовут, не слишком разумно.
А она всегда была разумной.
Почти всегда.
Ей не нужна была помощь для того, чтобы встать, но она все равно положила руку в его ладонь, просто чтобы еще раз испытать удовольствие от прикосновения к нему. Жизнеутверждающее тепло его пальцев, которые сжали ее кисть, прежде чем потянуть ее вверх.
Телефон наконец перестал надрываться, но Ричард не привлек ее к себе, не обнял. Она даже расстроилась, поскольку его объятья начинали ей нравиться. Будь в ней чуть больше смелости, девушка поцеловала бы его сама…
