Мария Семеновна набрала номер, Жорка всполошился, клятвенно
обещал завтра с утра приехать и попросил не вызывать пока аварийку, а то
придут, дверь сломают, это же какие деньги на новую дверь надо! Ночью Мария
Семеновна вставала посмотреть на пятно, ей казалось, что оно увеличивается и
становится какого-то бурого цвета – краска, что ли? Но глаза уже были не те,
волей-неволей пришлось ждать до утра.
Утром Жорка не явился. При свете дня обнаружилось, что пятно
буро-коричневого цвета, но краской не пахнет. Мария Семеновна встревожилась и
по совету Зинаиды вызвала техника и участкового. Участковый пришел раньше,
техник позвонила, что идет со слесарем, тут прилетел Жорка. Дверь открылась на
маленькую щелку, дальше что-то мешало. Участковый налег мощным плечом, щель увеличилась.
Жорка рванулся было посмотреть, но когда в щель через порог стала видна бурая
лужа на полу, участковый отодвинул Жорку, заглянул в квартиру и с криком «Мать
честная!» выскочил. Потом он встал снаружи у закрытой двери и велел Марии
Семеновне вызывать милицию – убийство, мол. Жорка побледнел и сел на ступеньки.
Мария Семеновна с техником ждали милицию на улице, участковый врос в пол перед
квартирой. Милиция приехала, завела Жорку в квартиру и начала процедуру осмотра
квартиры, тел – их оказалось два, мужчина и женщина, – опроса соседей и
так далее.
Во второй половине дня в комнату влетела Полякова,
таинственно поблескивая глазами:
– Ой, девочки, что скажу!
Дамы собрались в кружок почему-то у Надеждиного стола.
– Сущенко Аркадий Ильич умер!
– Да ты что?
– Вот точно, звонили только что из дома.
– Только что звонили, а ты уже знаешь!
– А я как раз у экономистов была, и там женщина приходила
матпомощь оформлять, ну, на похороны.
– Что-то в нашем институте последнее время одни
похороны, – вздохнула Надежда.
– А что с ним случилось-то?
– Ой, да вы же слушайте дальше! И Лариса Павловна-то тоже!
– Что – тоже?
– Тоже умерла, мать ее звонила.
– Так они вместе, что ли, где-то были?
– Да надо думать, что не порознь умерли, ну я подробности
еще выясню. – И Полякова умчалась.
– Ну вот, – сказал неслышно подошедший Валя
Голубев, – дотрахались, значит.
Дамы сконфузились и разошлись. Надежда рассердилась:
– Ты, Валентин, все-таки выбирай выражения, про покойников
ведь говоришь!
– А что, хорошая смерть, оба в один миг, уж лучше так, чем
как Никандров!
– Ты погоди, что там еще выяснится.
И выяснилось.
На следующий день Валя попросил Надежду о помощи.
– Понимаешь, Жора Чапыгин звонил. Что-то у него там
стряслось, неприятности большие, по телефону говорить не может, очень просит
встретиться. И тебя просил привести, он тебя очень уважает.
Жора Чапыгин работал когда-то давно у них в институте, вечно
что-то доставал, крутился, кипел: то занимался аквариумными рыбами – разводил
их на продажу, – то какими-то бирманскими кошками – тоже разводил и
продавал через клуб, потом хотел взяться за разведение щенков мастино, но жена
не позволила, ей хватило бирманских кошек. В трудные дефицитные времена Жора
также приторговывал книжками и дамскими сапогами.
Жора был маленького роста, почти лысый, прихрамывал с
детства на левую ногу и имел в институте кличку Хромой Бес, но не за хромоту, а
за неумеренное пристрастие к дамскому полу. Он любил всех женщин и ухаживал за
всеми без исключения по принципу «Не прошло – и ладно», то есть ни капельки не
огорчался, получая отказ, а, наоборот, начинал еще лучше к женщине относиться,
но уже подружески. Лет ему было уже под пятьдесят, но про это никто не знал,
потому что последние двадцать лет Жора почти не менялся. Когда-то давно, сто
лет назад, он как-то вдруг попытался ухаживать и за Надеждой, но у нее это не
вызвало ничего, кроме смеха. Жора не обиделся, а, наоборот, стал относиться к
ней повнимательнее, доставал дефицитные книжки для маленькой тогда еще дочери
Алены, лекарства для Надеждиной матери и модные тряпки для Алены подрастающей.
С началом перестройки, когда народ понемногу начал нищать, а у Жоры был не то
рыбный, не то кошачий период, начальство почему-то вдруг невзлюбило Жору. С
точки зрения начальников, было за что: за все годы работы в институте Жора ни
дня не работал, то есть на работу он приходил, хоть и с опозданием, и почти
каждый день, но добиться от него хотя бы минимальной трудовой деятельности было
невозможно. При этом человеком он был очень общительным, не жадным, да и не бедным
по тем временам и частенько приносил к ежедневному общему чаепитию то коробку
трюфелей, то килограмм ветчины, то мешок каких-нибудь булочек и пирожков просто
так, без всякого повода. Вообще экономить Жора не умел, и деньги у него всегда
текли рекой, но все-таки он умудрился и машину купить, и дачу построить, и
содержать семью – неработающую жену и двоих детей. Поэтому начальство
возненавидело Жору не за лень, таких-то в институте было сколько угодно, а за
независимость и умение зарабатывать деньги вне стен института. Жоре предложили
уволиться по собственному желанию, он уперся, начальство тоже пошло на принцип,
дело вынесли якобы на усмотрение коллектива. Всем было неохота рисковать из-за
Жоры, тем более что он без работы не пропадет, и за Жорино увольнение коллектив
преданно проголосовал в полном составе, не считая Вали Голубева, Надежды и еще
двух-трех человек, которые, вспомнив гору съеденных Жориных пирожных, конфет и
бутербродов, не смогли совладать с собственной совестью.
Жора уволился, ушел в бизнес, хотел открывать свое дело, но
что-то там лопнуло, связался с МММ, а потом Надежда потеряла с ним связь. И вот
он теперь звонит и просит приехать.
– Ну что ж, давай уйдем сегодня пораньше и встретимся с ним.
Они встретились, зашли в «Сладкоежку» на Марата, Жора
сказал, что он угощает. Вообще он внешне мало изменился, но выглядел каким-то
подавленным и Надежде сказал комплимент грустным голосом.
– Ну что, Жора, как дела твои?
– Ох, ребята, дела у меня – хуже некуда. Давайте за встречу
и чтобы все наладилось.
Они выпили коньяку, потом Жора заговорил:
– Вы не поверите, но Сущенко-то у меня на квартире убили.
– Сущенко? Убили? – Это Надежда с Валей в один голос.
– Да тише вы, вон люди смотрят. Ну, сдавал я им квартиру для
этого дела.
– Ты подожди, давай по порядку, говори толково, откуда у
тебя квартира-то лишняя? – спросил Валя.
– Ну ладно, слушайте, по порядку так по порядку. В общем,
как уволился я, сначала так перебивался, оформил ИТД в исполкоме, ну тут рыбки,
кошечки, потом плохо все это пошло, и устроила мне одна знакомая баба заем в
банке на три месяца. Я деньги в оборот пустил, все вовремя с процентами отдал,
потом опять кредит взял, так и пошло, а потом связался с МММ. Сначала-то все
нормально было, акции покупал, продавал, деньги все в срок возвращал, а
потом... Говорили ведь мне умные люди, что пора с этим МММ завязывать, что
лопнет все это, а меня жадность обуяла, дай, думаю, еще подожду, и в конечном
счете пропало у меня... – Жора оглянулся и шепотом назвал сумму.
