Разговор о ее работе был безопасной почвой для обоих.
– А как вы вообще этим увлеклись? – спросил Броди. Но Эмми, уже загоревшаяся при упоминании о любимой теме, не нуждалась в вопросах. Она с увлечением рассказывала ему о виденных ею игрушках, о неожиданных находках на разных чердаках и в кладовых, о баснословных ценах на аукционах. Тем временем они незаметно съели рыбу и тающие во рту яблочные тартинки, и настала очередь кофе с коньяком.
– Прошу прощения, я слишком увлеклась, – наконец сказала она. – Представляю, как я вам наскучила.
Припомнив ее живую манеру разговаривать, ее энтузиазм, любовь к своему занятию. Броди покачал головой.
– Нет, Эмми, вы не можете наскучить.
– Это комплимент? – спросила она так подозрительно, что Броди расхохотался.
– Напрашиваетесь на похвалу? Идемте, мне кажется, самое время возвращаться в отель. У нас завтра трудный день, и я хотел бы выехать пораньше.
– Ну что вы за человек, Броди. Ну неужели нельзя поваляться в кровати лишних полчасика?
Скажи она это вчера, он ответил бы, что готов валяться хоть целое утро, если она составит ему компанию. Но он больше не мог позволить себе заигрывать с ней. Слишком велико было его желание.
– Просто вам никогда не приходилось спать на диване.
Спать на диване ей приходилось, но не при тех обстоятельствах, которые стоило сейчас обсуждать.
– Я могла бы предложить поменяться местами, но ведь вы непременно заподозрите какой-нибудь подвох, – заметила она.
– Идемте же, посмотрим поближе на корабли, – предложил Броди. Эмми с сомнением посмотрела на него. – Не беспокойтесь, я не собираюсь похищать вас.
– Похищать?
– Подсыпать вам «Микки» и, пока вы будете без сознания, увезти вас край света. – (Она по-прежнему смотрела непонимающе.) – Неужели вы никогда не смотрели старых фильмов? – спросил он. Эмми покачала головой. – Вы не представляете, сколько вы потеряли. «Микки Финн», – пояснил он, – это снотворное, которое вам коварно подсыпают в стакан, чтобы усыпить. Потом вас погружают на корабль и вы просыпаетесь уже в открытом море.
– Но зачем?
– Чтобы спасти вас от злого волшебника.
– Кит не злой, – сказала Эмми, сверкнув глазами. – В отличие от вашего Микки, – сердито добавила она и вдруг улыбнулась. Броди внезапно так захотелось поцеловать ее, что он чуть не застонал.
Затем он осторожно взял ее за руку, переходя дорогу. О эти хрупкие тонкие пальцы! Что в ней такого, в этой девушке? Рядом с ней Броди чувствовал себя подростком, неловким и глупым и не представляющим без нее жизни.
Нет, она не была первой женщиной, вскружившей ему голову. Ни один нормальный мужчина не может дожить до тридцати одного года, не наделав массы глупостей. Но Эмми – первая женщина, о которой, как он вдруг понял, он мечтал и желания которой будут для него всегда выше собственных.
Он безумно боялся, что завтра может ее потерять. Но если Кит Фэрфакс окажется сильнее, если он окажется тем мужчиной, который ей нужен, он готов сделать все возможное, чтобы им помочь. Может быть, в этом и заключается разница между влечением и любовью?
Но теперь… теперь он держал ее за руку. Они возвращались к отелю вдоль набережной, и Эмми, казалось, была совсем не против того, чтобы ее пальцы крепко сплетались с его.
Броди нащупал тоненькое золотое обручальное колечко на ее левой руке, колечко с крошечным бриллиантом, которое Кит Фэрфакс вручил Эмми в залог своей любви. Весь вечер она бессознательно крутила его на пальце, словно напоминая себе о том, что оно значило. Эта мысль больно уколола Броди. Но ее руки он не выпустил.
– Вот это – та яхта, на которой вы хотели бы оказаться? – спросила Эмми, останавливаясь и указывая на одну из самых больших яхт в гавани.
Броди с усилием вернулся к действительности.
– Да, это она. Конечно, не трансатлантический лайнер, – добавил он, сжимая ее руку. – Но настоящая красавица, правда?
– Да, красивая. Может быть, в хорошей компании я и не заметила бы качки. – Она вдруг повернулась и внимательно посмотрела на него. – Скажите, Броди, а куда бы вы поехали, будь у вас возможность уплыть отсюда прямо сейчас?
Он задумался на минуту, глядя на тихую воду гавани, прислушиваясь к плеску, с которым качались на волнах яхты, припоминая солнечные дни, когда ему только предстояло бороться за свое место в жизни. И он завоевал его. Он пробил себе путь наверх из бедной деревушки и вот теперь стоит на берегу моря, во Франции, рядом с богатой красавицей. И внезапно Броди осознал, что, пусть даже она ему не принадлежит, это ничего не значит. Она все еще вопросительно глядела на него и ждала ответа. Куда бы он поехал?
Где Феб родился, где цвели
Искусства мира и войны,
Где песни Сафо небо жгли!
Блестит над Аттикой весна,
Но тьмою жизнь омрачена.
Броди прочел эти строки негромко и мягко, но с таким чувством, что Эмми сразу поняла романтические мечты юноши о волшебных островах Греции. Под суровым обликом юриста бьется, оказывается, сердце поэта, сердце искателя приключений.
Но она это почувствовала давно, когда впервые его увидела и он не предал ее. О Господи, как она ненавидела себя за то, что делала с ним! Но остался один день. Еще один день…
Ей пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы ее голос не дрогнул.
– Спрятались за спину Байрона? – с наигранной веселостью воскликнула она. – Дон Жуан, да и только! С вами не соскучишься.
Его лицо, освещенное отблесками корабельных огней, внезапно озарилось улыбкой. Он рассмеялся.
Эмми приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
– Спасибо, что не разозлились за машину.
Спасибо? Броди на миг утратил дар речи. А что она от него ожидала? Что он закричит? Схватит ее за плечи и начнет трясти? Ради Бога, он ведь любит ее. Любит! Прошло всего двадцать четыре часа, как она ворвалась в его жизнь и повернула ее на сто восемьдесят градусов. Он ни минуты не сомневался, что с радостью умрет за нее.
И все же завтра ему придется отговорить человека, который, как она думала, ее любит, от женитьбы на ней. И если это удастся, скажет ли она ему «спасибо»?
Броди подавил в себе желание повернуться и поцеловать ее снова. Лишь коснуться губами кончиков ее тонких пальцев.
– Только не делайте так больше, – глуховато попросил он, когда они повернули к отелю.
– Ладно, не буду. – Пройдя в молчании несколько шагов, она спросила:
– Броди?
– Мм?
– Завтра вы позволите мне первой поговорить с Китом? Только одну минутку?
– Нет, Эмми, – сказал он, чувствуя, что сердце его готово вырваться из груди. – Если он вас любит, вам не о чем беспокоиться.
