Броди взял ее и задержал в своей на мгновение.
– Я Том Броди. Как дела? – В его голосе промелькнула едва заметная усмешка.
Все-таки у него есть чувство юмора. Для начала неплохо.
– Спасибо, а ваши? Кстати, вы случайно не в Лондон едете?
Ее улыбка стала еще ослепительнее. Против такой улыбки не смог бы устоять ни один мужчина, даже отпетый карьерист, который всю жизнь посвятил восхождению по служебной лестнице и никогда даже не думал о развлечениях. Это была улыбка – невинность и в то же время соблазнительное коварство, – способная охмурить любого мужчину.
– А если нет?
Эмми Карлайзл такой ответ нимало не смутил.
– Тогда, боюсь, вы находитесь на неверном пути, – ответила она, принимая небрежную позу высокородной герцогини на светском приеме. – Тогда я доставлю вам легкое беспокойство. Если бы вы были так добры и довезли меня до ближайшего отеля, я думаю, кто-нибудь смог бы за мной приехать. Если, конечно, вы одолжите мне денег на телефон, – добавила она, продолжая улыбаться.
Броди становилось все труднее сидеть с непроницаемым лицом.
– Ну что же, отель так отель! Я как раз хотел где-нибудь перекусить.
– О, прекрасная мысль! Я умираю от голода. – Уверенная, что теперь он точно не потащит ее обратно к отцу, Эмми наконец перебралась на переднее сиденье и пристегнулась. – Видите ли, отец запер меня в детской. И мне пришлось начать голодовку.
– Как удачно, что я оказался поблизости. Иначе вы могли бы к утру умереть от голода.
– Очень может быть, – сказала она, блеснув глазами. – Я уже пропустила чай и ужин. Вообще-то я ничего не ела с самого обеда.
– Я тоже. А мой ужин сорвался в последний момент.
– О, мне очень жаль, – искренне сказала Эмми. – И что же, она сильно рассердилась? Броди припомнил ледяной тон, которым разговаривала с ним блондинка. Явно эта леди не привыкла к отказам.
– Неважно, – сказал он. И к немалому своему удивлению, обнаружил, что для него это действительно неважно.
– Мне жаль.
– Совершенно справедливо. Она задумчиво взглянула на него.
– Думаю, нам не следует надолго откладывать наш поздний ужин, а то обоим грозит голодный обморок. Может быть, поэтому вы сейчас такой сердитый?
– Очень может быть.
Эмеральда пристально посмотрела на него.
– Вы злитесь на меня. За то, что я влезла в вашу машину.
– Нет, я злюсь на себя. За то, что забыл ее запереть.
– Да, забыли. Но я очень рада, что вы оказались таким забывчивым. Иначе как бы я сюда попала?
Машина выехала на широкую трассу.
– А что меня выдало? – вдруг спросила Эмми. Броди бросил на нее быстрый взгляд. – Просто не хочу повторить когда-нибудь ту же ошибку, – пояснила она.
– Запах духов. – «Шанель». Когда-то ему приходилось откладывать каждое пенни, чтобы купить матери флакон этих духов ко дню рождения. Он до сих пор помнил выражение ее лица, когда она открыла сверток и обнаружила внутри крошечную белую коробочку с черной каймой. Она открыла флакон и, осторожно смочив палец каплей драгоценной жидкости, провела им за ушами. И комната наполнилась восхитительным женственным ароматом.
В саду запах духов Эмеральды забивался ароматом цветущих роз, а в салоне – запахом кожи, но в какой-то момент он безошибочно различил его – запах духов, навечно запечатлевшийся в его памяти.
– Мои духи? О Господи, я об этом и не подумала. Из меня никогда не получился бы шпион, правда?
Не дожидаясь ответа, она как ни в чем не бывало достала из лифчика свернутые чулки и, вытянув длинную стройную ножку, аккуратно надела один. На Броди эта сцена, кажется, произвела желаемый эффект. А может быть, и нет. Он только бросил на нее быстрый взгляд и снова сосредоточился на дороге.
Разгладив чулки, Эмми продолжала:
– Но, честно говоря, очень хорошо, что вы меня обнаружили. Я не хотела смущать вас своим появлением, но в то же время очень хотела поблагодарить за то, что не выдали меня. – Она снова послала ему ослепительную улыбку. – Когда я спускалась по трубе, – пояснила она на случай, если Броди не понял.
– Я сделал то, что должен был сделать, – хрипловато сказал он.
– О, вовсе нет. Вы прекрасно поступили. Так редко можно встретить в наши дни настоящего благородного рыцаря.
– Я не рыцарь, – возразил он.
– Вы себя недооцениваете. Жаль вот только, что отец поручил именно вам отговорить Кита жениться на мне. Я была уверена, что эту грязную работу он оставит Холлингворту.
– Так и должно было быть. Но к несчастью, Холлингворт сейчас находится в Шотландии и занят там истреблением популяции рябчиков. Так же, как и варианты номер два, три и четыре. Я последний.
– Досадно.
– Я того же мнения, – сухо заметил Броди.
– Я и забыла про Великолепную дюжину.
[2]
Он взглянул на нее.
– Не поможет.
– Не поможет?
Ну прямо воплощенная невинность.
– Послушайте, мисс Карлайзл, я, конечно, мог отвернуться и сделать вид, что не видел вас, когда вы спускались по водосточной трубе; я могу даже довезти вас до Лондона, раз уж вы ухитрились забраться в мою машину, но завтра утром первое, что я сделаю, – это начну приводить в исполнение указания вашего отца.
– Нет, это будет не первое, что вы сделаете утром.
– Уверяю вас, я просыпаюсь очень рано.
– Если вы хотите завтра утром поговорить с Китом, вам придется сидеть за рулем всю ночь. Он во Франции.
У Броди округлились глаза.
– Во Франции?
– Он уехал на прошлой неделе.
– Куда именно?
– Может быть, заедем вон туда и обо всем побеседуем за ужином?
Броди посмотрел на веселые огоньки придорожного кафе, надеясь, что Эмми все-таки сказала это не всерьез.
– Вы шутите?
– Нет. В этом кафе всегда есть моя любимая еда. – Она усмехнулась. – Мистер Броди, мы не в Лондоне. В этой части света в такое время суток вы не найдете ни одного респектабельного ресторана. Любому, кто оказывается здесь после девяти часов вечера, приходится скучать до утра.
Броди сильно сомневался, что в обществе Эмеральды Карлайзл можно соскучиться. Он даже начал в чем-то понимать ее отца. Если уж он запер свою дочь, то, видно, она его довела. Эта девушка вполне способна вести себя самым безответственным образом, и все из-за стремления к полной независимости. Твердо решив пресечь все ее надежды на его дальнейшую помощь, Том Броди с самым строгим и неумолимым выражением лица повернулся к ней.
