Он рано женился, привел в дом свою корову. Жутко противная
оказалась баба, просто удивительно. Сейчас я понимаю, что мама именно поэтому
так поспешила после смерти отца выйти замуж за своего старого приятеля, они
когда-то давно учились вместе. Матери просто невмоготу было жить вместе с женой
брата.
Трехкомнатную квартиру она оставила своим детям, то есть
мне, брату Сергею, его жене и ребенку. После ее отъезда невестка очень
обрадовалась и расцвела махровым цветом. Она сделала ремонт в маминой комнате и
устроила там шикарную гостиную, чтобы не хуже, чем у людей, говорила она. Я
по-прежнему жила в своей комнате, угловой, а они все трое спали в последней,
третьей. На мой вопрос, отчего вместо гостиной не сделать было ребенку
отдельную комнату, невестка ответила, что это не мое дело. Я тогда пожала
плечами и согласилась — действительно, не мои проблемы.
В общем, мы с ней мало общались, изредка только сталкивались
на кухне. Я человек довольно выдержанный и терпеливый, стараюсь не доводить
мелкую ссору до большого скандала. Невестка же, очевидно, так обрадовалась,
когда избавилась от свекрови, что с моим присутствием пока мирилась. Вообще-то
она мне не нравилась — толстая, грудастая, с крупными чертами лица. Мама,
помню, не переставала удивляться, что же такого Сережа в ней нашел. Любовь зла,
традиционно отвечала я и махала рукой. Мама только вздыхала.
За все время нашей совместной жизни невестка
один-единственный раз поглядела на меня ласково — когда я сообщила, что
переезжаю к Роману. Она так расчувствовалась, что даже подарила мне кружевной
коротенький пеньюар — вещь, надо сказать, абсолютно бесполезную, но, как
говорится, «дорог мне не твой подарок, дорога твоя любовь»!
Что-то слишком часто я в последнее время вспоминаю русские
народные пословицы и поговорки, раньше за мной такого не водилось.
И вот в этот, с позволения сказать, родной дом мне
предстояло вернуться, причем, возможно, навсегда. Я тяжело вздохнула и набрала
номер телефона своей старой квартиры. Кто их знает, этих родственников, куда
они могут деться летом в воскресенье? Уехали за город или вообще в отпуск.
Тогда я буду иметь бледный вид, потому что ключей от дома у меня нету. Придется
объясняться с тетей Арой, а, учитывая ее духи, это может кончиться для меня
трагически.
Однако там было занято. Уже хлеб!
Я достала из кладовки чемодан и начала собирать свои вещи.
Возьму только самое необходимое — несколько летних тряпок, белье, туфли.
Мелькнула мысль, что потом тетя Ара может больше не впустить меня в квартиру и
в случае похолодания я останусь без теплых вещей. Но я тут же отогнала от себя
эту мысль: такое может случиться, только если Роман не выйдет из больницы. А
тогда пропади оно все пропадом. И пускай старая выжига подавится моими
свитерами и дубленкой!
Уже в прихожей я снова набрала номер телефона своей
квартиры. Там по-прежнему было занято. Значит, родственнички дома, и я решила
поехать наудачу. Так даже лучше, сразу их огорошу, не успеют опомниться. Что-то
мне подсказывало, что невестка отнюдь не обрадуется моему возвращению, так что
не нужно давать ей времени внезапно уйти из дома или, наоборот,
забаррикадироваться в квартире и делать вид, что все уехали в отпуск.
Я еще раз пробежалась по квартире, прихватила кое-какие
фотографии и мелочи, мне не хотелось, чтобы зловредная тетка трогала их.
Вытащила из укромного места свою тоненькую пачечку долларов, потом положила в
сумочку Ромин бумажник, заперла двери на все замки и задумалась, что делать с
ключами.
То есть ключей у меня был в данное время всего один
комплект, тот самый, что я взяла в кармане куртки у Романа еще там, на даче у
Федора. Второй комплект находился у меня на работе в кармане жакета. Но это
опять же неточно. Завтра утром, придя на работу, я это узнаю, а пока мне вовсе
не улыбалось остаться без ключей. В конце концов, в этой квартире остались мои
вещи, и Роману может многое понадобиться.
Если бы старая выжига вела себя со мной по-другому, я бы
тоже подошла к ней помягче. Но раз она велела мне убираться, не договорившись о
ключах, которых у нее нет и быть не может, потому что Роман несколько месяцев
назад ставил новую дверь и менял все замки, то и я не стану ей об этом
напоминать. Пускай ищет меня где хочет или сидит у двери. Повежливее нужно
обращаться с женщиной, которая без пяти минут жена ее племянника!
Случилось самое неприятное: на мой звонок открыл не брат, не
племянник, а сама толстая корова Алка. Впрочем, коровой в этот раз я ее назвать
бы не решилась. Бесспорно, она похудела, бюст уменьшился размера на два, и даже
черты лица выглядели теперь не так топорно. Она очень удачно выкрасила волосы в
темный цвет, ей даже шло.
— Привет! — сказала я. — Давно не виделись.
Как поживаете, все здоровы?
Она медленно перевела глаза с моего лица на чемодан и на
глазах помертвела.
— Ч-что это? — прошептала невестка одними губами,
указывая дрожащим пальцем на чемодан.
Ишь, как ее разобрало, даже «здрасте» сказать забыла! Я
почувствовала, что внутри меня собирается жуткая злость. Нервы, конечно, на
пределе после всего случившегося.
— Ты дашь пройти мне в квартиру или так и будешь
торчать на пороге? — заговорила я излишне громко.
Она покосилась на две соседские двери и отступила. Я
протиснулась в квартиру, плюхнула чемодан на пол в прихожей и огляделась.
Определенно, в квартире все здорово изменилось, это было
заметно даже в прихожей. Они купили новый светильник, переклеили обои и сделали
встроенные шкафы.
— Красиво! — одобрила я. — А что в моей
комнате?
Я отметила краем глаза, как при слове «моей» у невестки
дернулось лицо, как будто ее ударили, и быстро распахнула дверь угловой
комнаты. Что комната больше не моя, я и так знала. Но теперь имела случай в
этом убедиться.
На моем диване валялся плед, подушки и толстая книжка в
яркой глянцевой обложке. На ней какой-то межгалактический монстр похищал
длинноволосую блондинку из отдаленного будущего. На моем письменном столе стоял
работающий компьютер, на экране курила Масяня и как раз говорила свое обычное
«Какая фигня!». Прямо на столе были разбросаны дискеты, аудиокассеты, яблочные
огрызки и фантики от жевательной резинки. На стульях валялись джинсы, рубашки и
грязные носки. Двухкассетный магнитофон стоял прямо на полу. И на полу же лежал
долговязый мальчишка, рыжий и растрепанный. Мальчишка увлеченно листал какой-то
справочник.
Мы с мальчишкой поглядели друг на друга с одинаковым
недоумением: я — потому что племянник за полгода вырос на целую голову и
превратился из симпатичного румяного толстячка в долговязого худущего парня,
большерукого и длинношеего, а он — потому что вообще благополучно забыл о моем
существовании.
— Так-так. — Сказала я, входя и осторожно
переступая через все это безобразие. — Хорошо комнату содержишь…
— Ты вообще кто? — ничуть не смутившись, спросил
Лешка.
