— Я тебе верю, в том-то и дело, потому что я проверила
все, что ты мне рассказал. Группы крови у вас с Романом действительно не
совпадают, Андрей Удальцов действительно живет по тому адресу, что ты мне дал.
Соседка у тебя такая внимательная, сразу стала спрашивать, по какому я делу и
вообще… — я не удержалась от шпильки, но Андрей никак не отреагировал.
«Ты нашла Ларису?» — простучала рука.
— Нет. Я ее не нашла, — спокойно ответила
я, — потому что эту квартиру, где вы с ней встречались, она снимала. И ты,
разумеется, про это знал. Ты знал, что там я ее не найду, потому и послал меня
туда.
«Иначе было бы опасно».
— Спасибо за заботу. Но скажи, пожалуйста, отчего ты
выбрал такой сложный путь? Почему ты не скажешь здесь, в больнице, что ты не
Роман Лазарев? Ты думаешь, они перестанут тебя лечить? Разумеется, все
удивятся, что тебя обнаружили в машине Романа, возможно, сообщат в милицию. Но
что тебе скрывать? Почему ты не хочешь официально заявить в милиции, что ты —
это не он и чтобы они искали его, потому что он, надо полагать, жив?
Рука не двигалась, и я, услышав вслух свои слова, поняла
вдруг всю их несуразность.
Действительно, ну допустим, я обращу внимание доктора Сергея
Михайловича на разные группы крови. Это-то, конечно, бесспорный факт, но дальше
у людей возникнет очень много вопросов. Не доказано, что автомобильная авария
была подстроена, я могу сколько угодно твердить, что тормозные колодки в машине
Романа были в полном порядке, только кто мне поверит, я ведь не хозяйка машины
и совершенно не разбираюсь в ее устройстве. Я понятия не имею, в какой
автомастерской Роман проводил профилактику. Доктор — человек занятой, так что
пока там дело дойдет до милиции, да придет совершенно незнакомый человек. И
первым делом он спросит у Андрея, как он оказался в чужой машине и куда делся
ее владелец. Андрей не сможет сказать ничего вразумительного, а поскольку Роман
исчез, то Андрея спокойно могут обвинить в его смерти. А он сам-то жив еле-еле,
по словам того же доктора. Так что ничего хорошего такие разборки никому не
принесут.
Забинтованная рука снова пришла в движение.
«Я боюсь…»
— Не бойся, — я погладила руку, — ты прав,
ничего и никому сейчас нельзя рассказывать, я тебя не выдам. Мы должны сами
разобраться во всей этой истории. Вернее, я должна, а ты мне поможешь. Пока
наши интересы сходятся. Итак, я не нашла в той квартире никаких следов твоей
Ларисы, но зато я нашла там след своего Романа.
Я рассказала ему шепотом о картонном кружочке из бара «Джон Сильвер»,
о том, как я получила в том баре наводку и как мне удалось выяснить, что меня,
именно меня, заказал близкий человек, почти муж.
Я тут же сказала себе самой, что не права, что Роман вовсе
не собирался становиться моим мужем и близким мне человеком он никогда не был.
И если я была такой дурой, что в течение года не смогла этого понять, то тем
хуже для меня. Куда уж хуже, когда киллера по моему следу пустили и уже тетя
Ара погибла ни за что ни про что… Хотя тут она сама виновата…
— И что мы имеем? — закончила я свой горячий
монолог. — Ни черта мы не имеем, остались на том же месте, где и были. Я
понятия не имею, где скрывается Роман, может, вообще он уже свалил из страны, я
бы на его месте так и сделала. Хотя киллера наняли уже после аварии, но Роман вполне
мог поручить это своей сообщнице, этой самой Ларисе. Послушай, ты можешь
рассказать о ней хоть что-нибудь? Кто она такая, где вы с ней познакомились?
Давно ли знакомы, зачем вы потащились в тот вечер за город, хотя это как раз
неважно? Кто она тебе?
«Мы были близки», — отбарабанила рука.
— «Были близки»! — мгновенно озверела я. —
Скажите, как мило сказано! Были близки, а ты про нее ни черта не знаешь! Если
трахались вы два раза в неделю, то ты так и скажи! А то — близки… тьфу! Давно
вы были знакомы? Фамилия хотя бы есть у нее?
«Фамилия есть, но думаю, что она ненастоящая…»
— А имя настоящее? Ты уверен, что ее действительно
зовут Лариса?
«Почти…»
Вот и разговаривай с ним после этого! Получается пойди туда,
не знаю куда, приведи того, не знаю кого!..
Тут я заметила, что рука мумии беспокойно двигается. Он
торопился что-то мне сообщить.
«Я тут все думал об этом… Мы познакомились случайно… Она
красивая…»
— Работает она где-нибудь, что ты про это знаешь?
Рука не шелохнулась, очевидно, Андрею нечего было ответить
на этот вопрос.
— Богатая или бедная? Деньги у нее были?
«По-видимому, да, были».
— Из чего ты сделал такой вывод, что она богатая? Одета
была дорого, машина у нее хорошая, бриллианты?
«Пожалуй».
Нет, ну повеситься можно от такого общения! Мало того, что
приходится расшифровывать код, так еще всю информацию из мумии нужно вытягивать
клещами. Разговор называется, приятная беседа.
В глубине души я понимала, что несправедлива к Андрею, что
он делает, что может, но ведь скоро придёт Оля, и меня выгонят. И снова я
ничего не узнаю, и буду с тоской просыпаться ночью, и ходить, вздрагивая от
малейшего шороха за спиной. Нет, этому нужно положить конец, и как можно
скорее. Что я могу предпринять от себя лично, не надеясь на Андрея?
С милицией на такой стадии лучше не связываться — слишком
много пришлось бы им объяснять. И то хорошо уже, что следователь Сабашников
перестал меня подозревать в убийстве тети Ары. Могу ли я пойти в фирму Романа и
официально заявить им, что вместо Романа лежит в больнице Андрей Удальцов, что
подсунули его туда специально и что Роман, надо полагать, жив и слинял куда-то
с их деньгами? Определенно, я могу это сделать, потому что в борьбе за
собственную жизнь все средства хороши. Раз Роман собирался сбросить меня с
обрыва в своей машине, а потом, когда у него это не получилось, вообще нанял
киллера, то я сдам его бывшим коллегам без всяких угрызений совести.
Но что лично мне это даст? Я вспомнила, какое безумное лицо
было у этого чокнутого Макса, вспомнила, как смотрел на меня Вахтанг и говорил
нарочито спокойно, и поняла, что выслушать-то меня они, конечно, выслушают, но
оттуда уже не выпустят. Логика у них очень проста: раз Роман жив, то я должна
что-нибудь про него знать. Они замучают меня допросами, а потом убьют, потому
что я для них не буду больше представлять никакого интереса. И Андрея они тоже
похитят из больницы и будут мучить, потому что он единственный человек, кто, по
их мнению, может хоть что-то знать. Нет, это не выход.
Мысли проносились в голове со скоростью курьерского поезда.
Внезапно моей руки коснулся шершавый бинт, это Андрей с трудом дотянулся, чтобы
привлечь мое внимание. Я представила, каких трудов и боли ему это стоило, и
придвинулась ближе.
— Что ты еще хочешь мне сказать? — мягко спросила
я. — Не мучайся, тебе нельзя волноваться и двигаться…
