Вот именно: вчера на этот диван легла запуганная, совершенно
сбитая с толку девица, а сегодня я проснулась бодрой, собранной, целеустремленной.
Уже одно то, что я проснулась так рано без будильника и чьей-либо помощи,
говорит о том, что я изменилась. Вчера в голове не было ни одной умной мысли, я
чувствовала себя совершенно беспомощной и страшно боялась. Казалось, что все
вокруг ополчились против меня — и коллеги Романа, которые подозревают меня в
пособничестве, и милиция, и сам Роман, который заказал киллеру мое убийство. И
вот это самое неудавшееся убийство резко изменило мой характер. Потому что
раньше со мной ничего подобного не случалось, и про киллеров и заказные
убийства я читала только в детективах, да еще сериалы смотрела. И как-то в
голове не укладывалось, что все это может быть наяву, причем не с кем-нибудь, а
со мной, ведь я никогда не была связана ни с каким криминалом и ничего никому
не сделала плохого. Но вот когда меня действительно чуть не убили, и спасло
меня только вмешательство неизвестного доброжелателя, вот тогда наконец в
голове прояснилось, все встало на свои места.
Ну и что же, что раньше со мной не случалось ничего по-настоящему
криминального? Все когда-то происходит в первый раз. Я не хотела, меня втянули
в эту историю против воли, то есть по неведению. Но теперь, когда они все
против меня, я буду бороться. Это ничего, что их много, а я, считай, что одна.
Потому что рассчитывать на помощь и понимание я могу только у Лешки. Но
вмешивать ребенка в криминальные разборки — это уж ни в какие ворота… Так что
придется действовать самостоятельно, потому что от Андрея Удальцова тоже помощи
я не дождусь — что возьмешь с больного человека?
Вот у него-то дела неважные, мы с Олей вчера успели
переброситься парой слов в коридоре, и она сообщила мне, что Андрею требуется
операция, а у них в больнице без специального оборудования она невозможна.
Кроме того, все теперь стоит денег, которых, надо полагать, у Андрея нету. То
есть Оля-то думала, что речь идет о Романе, и сказала, что через несколько дней
доктор вызовет меня на беседу. Больной слишком долго не приходит в себя. Я
смолчала, мне-то отлично известно, что Андрей уже давно пришел в себя. Но он
сам решил пока скрываться, и я обещала, что его не выдам. Так или иначе, он мне
не помощник, придется выпутываться самой, да еще и этому чудаку помогать. Вот
еще на мою голову напасть! Человек пострадал исключительно по собственной
глупости и мужскому тщеславию. Поверил в то, что на него, простого программиста
с весьма обычной внешностью (то есть нормальный мужчина, конечно, но не супер),
обратила внимание красивая богатая молодая женщина. Андрей упорно утверждал,
что Лариса красива, несмотря на то что она его чуть не убила, а до этого
обманывала и использовала в своих целях.
Уж не знаю, как у него обстоит со вкусом, но придется
поверить на слово. Андрей описывал Ларису — по мере сил, конечно — как высокую
стройную брюнетку с короткой стрижкой. Что ж, при желании с такими данными
женщина может сделать из себя красавицу, если, конечно, у нее нет какого-нибудь
вопиющего недостатка — длинного носа к примеру. Но сейчас с носом тоже
особенных проблем не может быть — были бы деньги, и укоротят, и перекроят,
какой хочешь сделают, хоть римский, хоть греческий!
Но что-то я отвлеклась от собственного плана, который созрел
в голове, как только я проснулась. План был такой: через номер машины найти
того человека, который заказал меня киллеру. Покойный киллер был не дурак и
вряд ли стал бы записывать номер машины случайного частника, который согласился
подвезти девушку к месту встречи с киллером. Нет, если уж он сумел как-то ее
вычислить, то он не дурак. Это просто ему вчера не повезло, в наши с ним сугубо
профессиональные отношения вмешался кто-то третий. Такого при работе киллера не
может быть, он свидетелей не любит. Не повезло киллеру вчера, что ж, это
профессиональное.
Зато мне повезло, и теперь я намерена разыскать Ларису,
потому что почти уверена, что это номер ее машины. Машина Романа валяется в
овраге, если, конечно, гаишники не подняли ее наверх. Но все равно она в
искореженном виде и никому больше не понадобится, даже на детали. Так что
остается машина Ларисы, ибо маловероятно, чтобы в таком опасном деле с большими
деньгами участвовало много людей, вполне хватит двоих. Роман упер чужие деньги,
когда они оказались в его фирме, и он имел возможность наложить на них лапу, а
Лариса нашла подходящего лоха, которого можно было провести и подсунуть в машину
вместо Романа.
Итак, я найду по номеру машины эту самую Ларису, прослежу за
ней и постараюсь выяснить, где прячется Роман, потому что если Лариса еще
здесь, то он тоже никуда не делся. Но что его держит? Неужели они так страстно
хотят избавиться от меня и от Андрея, что безумно рискуют, оставаясь здесь, в
то время как давно уже можно загорать на солнышке где-нибудь на Каймановых
островах, имея кучу денег?
Я вскочила с дивана и возбужденно прошлась по комнате.
Такого просто не может быть. В конце концов, положа руку на сердце, если бы они
хотели избавиться от Андрея, то давно бы уже это сделали, потому что мне-то
пройти в палату никогда не составляет труда. Правда, эти, из фирмы Романа, надо
думать, тоже там приглядывают, чтобы не случилось чего. Следят за мной, следят
за больницей, они же думают, что там Роман. Но все равно никто постоянно не
маячит поблизости, так что вполне можно было бы войти в палату. Нет, очевидно,
те двое махнули на Андрея рукой, посчитали, что он почти труп и все равно рано
или поздно сам загнется.
Теперь я. Что такого опасного я знаю, что меня нужно
непременно убить? Ведь они же не в курсе, что Андрей общается со мной с помощью
азбуки Морзе! Я регулярно хожу в больницу и усиленно изображаю из себя
скорбящую подругу Романа, так какие подозрения я могу вызвать? За каким чертом
нужно от меня избавляться, зачем киллеру большие деньги платить, если я понятия
не имею, куда делись деньги? И даже если бывшие коллеги Романа снова меня
похитят и нарежут на мелкие кусочки, как обещал при первой нашей встрече
«безумный Макс», я все равно не вспомню ничего путного, потому что мне просто
нечего вспоминать.
Я подумала еще немного перед раскрытым окном, чтобы
прохладный утренний воздух освежил мозговые извилины. Вчера вечером была у меня
совершенно абсурдная мысль насчет ключей. То есть одного ключа, незнакомого,
который болтался на связке Романа. Те два других были от его квартиры, этот же
непонятно от какого замка. Сам по себе ключ ничего не доказывал, просто связка
ключей — это единственная вещь, которую я в тот роковой вечер перед аварией
тайком взяла из кармана куртки Романа. Он про это не знал и хватился ключей,
надо думать, уже потом, когда было поздно меня догонять. Теперь я понимаю, что
он здорово психовал в тот вечер, оттого и наделал глупостей. Чего не скажешь о
его напарнице Ларисе. Уж она-то свою партию разыграла как по нотам.
Целеустремленная женщина, с большой силой воли, твердо знает, чего хочет…
Итак, если предположить, что Роману нужен именно ключ, то
тогда все как-то устаканивается. То есть после аварии он хватился ключей и
понял, что взяла их именно я, потому что утром он видел, что я ушла из дому в
пиджаке и положила ключи в карман, он еще высказался в том смысле, чтобы я была
осторожнее. Вечером же пиджака на мне не было, я его забыла на работе, поэтому
Роман вполне мог догадаться, что там же, в кармане пиджака, я забыла свои
ключи. Из всего этого можно сделать только один вывод: они не оставят меня в
покое, потому что этот ключик для них очень важен. Не открывает ли он дверцу,
за которой спрятаны те самые пропавшие большие денежки?
