Перехватив мой взгляд, хозяйка проговорила:
— Самый лучший цвет для кухни! Я благодаря этому цвету
похудела на шесть килограммов!
Я изумленно захлопала глазами, и Нина Евгеньевна пояснила
свою мысль:
— Сиреневый и лиловый цвет совершенно не вызывают
аппетита. Раньше у меня кухня была в теплых красновато-розовых тонах, и я
просто не понимала, что со мной происходит: как ни приду сюда, все время
хочется есть. Я просто катастрофически полнела! Чего только не перепробовала —
всякие пищевые добавки и лекарства для похудения, и никакого результата!
Наконец моя соседка по знакомству прислала одного китайца, специалиста по
фэн-шуй…
— По чему? — переспросила я.
Мне показалось, что дама произнесла что-то не совсем
приличное.
— По фэн-шуй, деточка, — высокомерно повторила
хозяйка. — Неужели ты не знаешь? Это классическое китайское искусство
организовывать свой дом… где поставить кровать, чтобы сон был здоровее, где
повесить зеркало, чтобы собственного отражения не пугаться… Ну, он, конечно,
очень, очень дорогой специалист, взял такие деньги, такие деньги! Хотя вам это
неинтересно. Короче, этот китаец увидел мою кухню и сразу сказал, что все дело
в ней. Красные тона усиливают аппетит. Если хочешь похудеть — кухня должна быть
зеленоватой или сиреневой. Ну, зеленое мне не идет, оно меня слишком бледнит, а
сиреневое — вполне! В общем, просто чудо произошло! За первый же месяц сбросила
два килограмма, за второй — еще четыре… ну, правда, там еще стресс наложился,
как раз Владимир у меня загулял…
Нина Евгеньевна, по-видимому, прочла в моих глазах
невысказанный вопрос, потому что уточнила:
— Кризис среднего возраста, как сейчас принято
выражаться. Раньше проще говорили: седина в бороду — бес в ребро. Короче,
исполнилось моему благоверному пятьдесят пять, и сотрудники, подхалимы
несчастные, решили ему сюрприз устроить: повели любимого шефа в модный
ресторан. «Карамазов» называется. Очень популярное заведение в типично русском
духе — все жирно, сытно, наутро безумное похмелье. Но это только наутро. А пока
они в этом садомазохистском кабаке гуляли, подцепил мой козел местную шлюшку.
Она там исполняла традиционный русский танец «Барыня» с элементами стриптиза.
Ну, и когда посбрасывала с себя все сарафаны и поневы, в одном кокошнике
взгромоздилась к юбиляру на колени. Да как взгромоздилась, так с тех пор и не
слезает; Скоро уж год, как не слезает. А этот кретин вообразил, что у него
началась вторая молодость. Боюсь, скоро он в детство впадет.
— А вы? — с несомненным женским интересом спросила
я.
— А что — я? Что же мне, драться с ней? Глаза стерве
выцарапывать? Я соблюдаю достоинство и жду. Он еще приползет, приползет ко мне
на коленях! Вот уже букет прислал…
При воспоминании о букете Нина Евгеньевна снова позеленела и
проговорила голосом, звенящим от ненависти:
— Прислал! Хризантемы, сволочь уголовная! Как будто
нарочно, чтобы еще больше меня разозлить!
— Не переживайте так, — проговорила я
смущенно, — может быть, это вовсе не он…
— Что? — дама картинно расхохоталась. — Не
смешите меня, деточка! В моем возрасте таинственные поклонники… нет, я все-таки
реалистка!
— Ну, зря вы так… вы очень неплохо выглядите!
Хозяйка дома неожиданно рассердилась:
— Я уж, милочка, как-нибудь сама знаю, как я выгляжу и
чего мне это стоит! Я вовсе не сказала, что в моем возрасте не может быть
мужчин, в моем возрасте не может быть только дешевых молодежных букетов от
неизвестных поклонников!
Она встала и молча засыпала кофе в кофеварку. Прибор тихо
заурчал, а Нина Евгеньевна вернулась к столу и взглянула мне в глаза:
— Так что, вы его не видели?
— Нет, — честно призналась я, — мне просто
дали букет и адрес…
— Ладно, — она тяжело вздохнула, — так и
быть, я постараюсь не принимать близко к сердцу эти хризантемы.
Во всем ее рассказе больше всего меня заинтересовала
упомянутая соседка, которая прислала китайского специалиста. Не та ли это
Лариса Семашко, по следу которой я иду, как изголодавшаяся гончая?
— Вы говорили, что мастера фэн-шуй прислала вам
соседка? Соседка по этому дому?
Я надеялась как-то навести разговор на Ларису, но Нина
Евгеньевна окинула меня оценивающим взором и безжалостно констатировала:
— Деточка, это слишком дорогое удовольствие, для тебя
оно вряд ли актуально…
Допив кофе и простившись с Ниной Евгеньевной, я покинула ее
квартиру, дождалась, пока она заперла дверь, и тихонько прокралась к двери
соседней, интересовавшей меня квартиры под номером сорок пять. Припав ухом к
двери, я прислушивалась, но не могла уловить никаких звуков, доносящихся из
квартиры.
Никаких светлых мыслей, что же предпринять дальше, у меня не
было, и я уже хотела отправиться восвояси, как вдруг рядом со мной кто-то
негромко откашлялся.
Вздрогнув и оглянувшись, я увидела за спиной Нину Евгеньевну
Аникееву.
— Пойдем-ка обратно, деточка! — проговорила
дама. — И не вздумай удрать, я предупрежу консьержку!
У женщины был очень решительный вид, и я сочла за благо не
спорить и вернулась на ее необъятную кухню.
— Итак, зачем же ты приходила? — сурово спросила
Нина Евгеньевна, усевшись напротив меня за кухонный стол. — Чтобы
обчистить чью-нибудь квартиру?
Я уронила лицо на ладони и горько зарыдала. Надо сказать,
это получилось у меня само собой, почти безо всякого усилия, и выглядело очень
естественно и произвело на хозяйку некоторое впечатление. Она растерянно
наблюдала за мной и ждала, когда источник слез иссякнет и со мной можно будет
нормально разговаривать. Я же быстро выбрала линию поведения и, запинаясь,
проговорила сквозь слезы:
— Она… Лариса… увела моего мужчину… вы должны меня
понять, как женщина женщину…
— Лариса? — удивленно переспросила Нина Евгеньевна. —
Но ведь у нее… у нее же очень богатый… спонсор, как это сейчас называют!
— Вы уверены? — я подняла на нее полные слез
глаза. — Впрочем, конечно, очень возможно, но ей, змее подколодной, всегда
мало своего! Ей всегда кажется, что в чужой кастрюльке щи жирнее!
— А знаете, вы правы! — Нина Евгеньевна оживилась,
глаза ее подобрели, она даже слегка придвинула свой стул ко мне поближе. —
Есть такие женщины, они считают, что им все позволено! И идут напролом к своей
цели! Вот взять хотя бы мой случай…
Тут я испугалась, что она снова перейдет на свои отношения с
Владимиром, большой любовью всей ее жизни, надолго на них застрянет, и мы
потеряем нить разговора. Поэтому я застонала, схватила сама себя за волосы и
сильно дернула, отчего на глазах выступили слезы и я заорала от боли, на этот
раз вполне искренне.
— Детка! — встревожилась Нина Евгеньевна. —
Нельзя так с собой обращаться. Нельзя так рвать душу из-за мужчины, который вас
недостоин!
