— Ну что, долго мы еще будем препираться? — Роман
повысил голос. — На объекте, между прочим, есть сторож, и, если мы здесь
долго проторчим, он может появиться и нарушить все наши планы! Так что давай
ключ, и заберем наконец деньги!
Голоса смолкли, и я снова осторожно выглянула из-за угла,
рассудив, что в такой решающий момент сообщники будут так поглощены
происходящим, что не станут оглядываться по сторонам.
Лариса отдала Роману ключ. Он повернулся к ней спиной и вставил
ключ в едва заметное отверстие на дверце трансформаторной будки.
И в этот момент женщина, воспользовавшись тем, что он
повернулся к ней спиной, выхватила из своей сумочки какой-то короткий
металлический предмет и изо всей силы ударила Романа по затылку.
Раздался отвратительный хруст, должно быть, треснул череп.
Роман вскрикнул и повалился набок. Его ноги несколько раз судорожно дернулись,
и он застыл. В месте удара сквозь волосы выступила кровь и еще что-то
серовато-коричневое, отвратительное…
Мне стало плохо, едва не вырвало. Отведя глаза от ужасного
зрелища, я посмотрела на Ларису. Брюнетка как ни в чем не бывало перешагнула
через труп своего сообщника и схватила выпавший из его руки ключ. Склонившись к
дверце трансформаторной будки, она снова вставила ключ в отверстие и попыталась
его повернуть…
Я уже предчувствовала, что она скажет, когда поймет, что у
нее ничего не вышло, но Лариса этого понять не успела, потому что невдалеке
послышались мужские голоса, и со стороны вагончика-бытовки показались двое
мужичков средних лет.
— Эй, блин, кто это тут хозяйничает? — прокричал
один из них и побежал к месту событий.
Лариса изрыгнула порцию густого мата и бросилась наутек. Я
едва успела отскочить с ее пути и спрятаться в развалинах. К счастью, она меня
не заметила и умчалась к проходу в заборе, через который незадолго перед тем
они с Романом проникли на площадку.
Я замерла в проломе стены, боясь пошевельнуться. Если меня
обнаружат на месте убийства, вряд ли я смогу оправдаться! Как объясню свое
присутствие? Прогуливалась и случайно заглянула на стройплощадку?
Сторожа дошли наконец до места трагедии, и один из них
изумленно проговорил:
— Во, блин, трупешник!
— Никак бомжи бутылку не поделили и один другого
оприходовал! — высказал свое мнение второй.
— А мне, Михалыч, чтой-то показалось, что баба отсюда
убегала!
— Баба? — в голосе мужичка явственно послышалось
сомнение. — Ну сам-то подумай, чего здесь бабе делать? Погляди, этот-то,
покойник, натуральный бомж… в такую рвань одет… хоть вроде и не старый еще… но
все равно, какая баба с таким бомжарой пойдет? Да и погляди, как его приложили
толково! Явно кастетом треснули, с одного удара — и насмерть! Ну скажи,
Петрович, какая баба может так кастетом орудовать?
— Твоя правда, Михалыч! А только показалось мне… видно,
Морозиха нам дрянь какую-то продала, что уже мерещиться всякое начинает! Нет,
Михалыч, больше не будем у Морозихи брать, лучше в магазине купим! Хоть оно и
дороже, да как-то вернее…
— Да что ты, Петрович, сколько мы у Морозихи брали — и
все путем! Никогда такого не было, чтобы бабы мерещились!
— А только я тебе все одно скажу — завязывать надо! Вон
мужик лежит, башка пробитая — отчего, думаешь? Все от нее, от проклятой! И ведь
моложе нас… Надо, Михалыч, завязывать!
— Насчет того, что завязывать, — это, может, ты
под горячую руку, такие серьезные решения нельзя с ходу принимать, а вот
милицию вызывать — это точно надо. Мы ведь с тобой объект охраняем, обязаны не
допускать и реагировать… так что ты, Петрович, здесь покуда покарауль, чтобы
чего не вышло, а я пойду по телефону позвоню, милицию вызову и начальство
поставлю в известность, Михаила Моисеича, что так и так, на вверенном объекте…
— Э, нет, Михалыч, так не пойдет! — в голосе
Петровича зазвучала паника. — Я покойников не уважаю! Ты, значит, в бытовку
пойдешь, а я должен тут находиться и на мозги его вышибленные любоваться? А
вдруг еще, не дай бог, второй где-то тут прячется?
— Какой это второй?
— Ну, который этого… кастетом угостил! Или баба…
— Опять ты про свою бабу! — Михалыч звонко
сплюнул. — Говорю тебе, не было тут никакой бабы! Ну ладно, пошли вместе —
куда этот жмурик денется? Не убежит же, ха-ха! Отбегал уже свое!
— А ежели по уму, — раздумчиво проговорил робкий
Петрович, — так надо было нам возле покойника этого Дружка посадить!
Приказать ему — стереги! Он у нас все-таки сторожевая собака, а не болонка
какая-то! Должен служить, пайку свою отрабатывать!
— Да где твой Дружок? — ответил Михалыч. —
Как удрал с утра к своей сучке, так и поминай как звали!
— А ведь непорядок это, тут бомжи шляются, до
смертоубийства дошло, так и до хищения ценностей недалеко, а Дружок только о
своем помнит…
Голоса сторожей, постепенно стихая, удалились в сторону
бытовки.
Я выглянула из своего укрытия.
Первым моим побуждением было немедленно удрать как можно
дальше из этого ужасного места, убежать без оглядки… но потом я почувствовала
что-то твердое у себя в кармане.
Это был ключ, настоящий ключ от тайника.
Если я сейчас уйду отсюда, вряд ли когда-нибудь снова
заставлю себя вернуться на это место.
А если я хочу сломать планы Ларисы Семашко, если я хочу
переиграть ее — я должна открыть тайник.
Причем нужно действовать сейчас, немедленно — пока Петрович
с Михалычем заняты обсуждением морального облика Дружка.
Конечно, вряд ли милиция очень поспешит, услышав о том, что
на стройплощадке проломили голову бомжу, но сами сторожа могут вернуться, и
легкомысленный Дружок вспомнит наконец о своих служебных обязанностях и
появится в самый неподходящий момент…
Я подошла к трансформаторной будке, стараясь не смотреть в
сторону Романа. Точнее, в сторону того, что еще недавно было Романом.
Прислушавшись к себе, я поняла, что в моей душе
присутствовали сейчас самые разные чувства, главным из которых был страх, но
вот чего точно не было — это горя по поводу безвременной кончины бывшего
возлюбленного…
Теперь, когда я точно убедилась, что Роман хладнокровно
планировал мое убийство, что я была в его планах крошечной деталью и он готов
был, не задумываясь, пожертвовать мной, чтобы получить деньги, — после
всего этого я не могла горевать о нем.
Правда, мне было очень неприятно смотреть на труп, но точно
то же самое я испытывала бы, если бы на месте Романа был любой другой человек,
совершенно незнакомый.
Осторожно обойдя покойника, я достала из кармана ключ и
вставила его в почти незаметную скважину на дверце будки.
Ключ легко повернулся в скважине, и дверца распахнулась.
