И тут же я поняла, кто это сделал — Нина Евгеньевна! Ведь
это у нее не хватило сил стерпеть такое поведение Ларисы, она не смогла с собой
совладать, уж очень велик был соблазн сделать соседке гадость! Это она
позвонила Барановичу и сдала Ларису!
— Мой человек поехал в Морошкино и поспрашивал соседей.
Они сказали, что жил у Ларисы в доме какой-то мужчина и она приезжала его
проведать несколько раз. Само по себе это ничего не значило, но когда стали
выяснять, кто такой Андрей Удальцов, то узнали, что он жил один, а в данное
время вообще уволился с работы и исчез, никого даже не предупредив из соседей и
дальних родственников. Сопоставив это с вашей информацией и с тем, что в
больнице под именем Романа Лазарева лежит неизвестный мужчина, я пришел к выводу,
что он и есть Андрей Удальцов. Кстати, вот это тоже повлияло.
Баранович достал из ящика письменного стола фотографию, с
которой улыбался мне симпатичный молодой мужчина с темными волосами и карими
ласковыми глазами. Смуглая гладкая кожа, белозубая улыбка.
— Он и вправду похож на Романа, — пробормотала я.
— Вот именно, — кивнул Баранович, — тогда все
и встало на свои места. Что ж, я недооценил Ларису. Вернее, я думал, что мы с
ней все выяснили и у нее не может быть ко мне никаких претензий.
Тут я почувствовала, что очень и очень устала. В конце
концов какое мне дело до его отношений с Ларисой? Пускай сами разбираются…
— Так не хотите рассказать, как вам удалось добраться
до телефона связи? — настойчиво спросил Баранович.
— Это не я вам звонила, — пробормотала я, —
мне и в голову не могло прийти…
Нина Евгеньевна, конечно, та еще зараза. Но она приняла
меня, выслушала, угостила кофейком. К тому же здорово помогла, когда сообщила
про деревню Морошкино. Так что я не собираюсь ее выдавать.
— Я ведь все равно узнаю, кто это сделал, —
заметил Баранович.
«Но не от меня», — подумала я и отвела глаза.
Пока я раздумывала, как бы половчее намекнуть Барановичу,
чтобы он распорядился отвезти меня домой или просто отпустил бы восвояси, вошел
Алексей и прошептал что-то на ухо Барановичу.
— Отлично! — тот блеснул глазами. — Тогда
приступим!
— Дорогая, у меня к вам еще одна просьба, —
обратился он ко мне. — Потом вас отвезут домой. Дело в том, что я люблю
наглядность. Сейчас там, на объекте возле трансформаторной будки, милиция как
раз закончила работу, труп увезли.
Я прикинула: Лариса ведь не знает, что я вытащила деньги, то
есть она понятия не имеет, что ключ у нее фальшивый, у нее не хватило времени,
чтобы в этом убедиться. Так что она должна воспользоваться моментом, пока ночь
еще не кончилась, у нее земля горит под ногами, ждать следующей ночи она просто
не в состоянии.
— Понимаю вас, — протянула я и встала с
кресла. — Что ж, поехали.
Машина остановилась перед самым забором. Рослый плечистый
парень, сидевший на переднем сиденье рядом с водителем, выскочил и открыл перед
Барановичем дверь.
— Даме помоги, лопух! — поморщился Илья Михайлович
и сам помог мне выбраться из машины.
— Ну, показывайте, где тут ваш подземный ход.
— Не то чтобы подземный… — я надавила в нужном месте, и
потайная дверца открылась.
— Коля, отгони машину подальше, — приказал
Баранович шоферу. — Когда понадобится, мы тебя вызовем по мобильнику.
Первым в проход нырнул Алексей, за ним последовал сам
Баранович, после него — я, замыкал группу тот плечистый охранник, который ехал
рядом с водителем.
Наступило самое темное время ночи, и нам приходилось
продвигаться очень медленно, чтобы не провалиться в яму или не налететь на
торчащий из земли ржавый железный стержень.
Неожиданно из темноты послышалось громкое хриплое дыхание, и
из кустов вылетел огромный пес. Алексей шагнул ему навстречу и брызнул в морду
струей из баллончика. Дружок негромко взвизгнул, завертелся на месте, а потом
повалился на бок и затих. У бедного пса сегодня была явно неудачная ночь.
— Вы его… — прошептала я испуганно.
— Да не бойтесь, — отмахнулся Алексей, —
ничего страшного, оклемается, пес здоровый, только проспит пару часов.
Мы приблизились к темной громаде полуразрушенного здания.
— Ну и где это? — повернувшись ко мне, вполголоса
спросил Баранович.
Я молча указала ему на трансформаторную будку.
Мы спрятались в кустах так, чтобы со стороны нас нельзя было
заметить, но чтобы сами мы могли наблюдать за происходящим.
Впрочем, наблюдать пока было не за чем.
Темнота вокруг здания сгущалась, но ровным счетом ничего не
происходило.
От неудобного положения и неподвижности мое тело затекло и
начало болеть. Мучительно хотелось сменить позу, но я боялась пошевелиться,
чтобы не выдать шумом свое присутствие. Мужчины не издавали ни звука, и в
сгустившейся темноте я едва различала рядом их смутные силуэты.
Неожиданно хлопнула дверь бытовки, на пороге появился один
из сторожей и крикнул в темноту:
— Дружок, Дружок! А ну, иди сюда, прорва ненасытная,
пожрать дам!
Не дождавшись ответа, он повторил свой призыв:
— Чего не идешь, бездельник? Дружок! Дружок! Ну, не
хочешь, и черт с тобой! Было бы предложено!
Дверь захлопнулась, и снова наступила тишина.
Прошло еще около получаса. Издалека донесся унылый звук
проезжающего поезда.
Темнота стала еще более глубокой, но глаза привыкли к ней и
начали различать очертания предметов.
Вдруг рядом со мной возникло какое-то движение. Вглядевшись
в плотный сгусток тени, я разглядела Алексея, который поднес к уху трубку
мобильника и что-то внимательно слушал. Звонка перед этим я не слышала, видимо,
у него сработал вибровызов.
Спрятав телефон в карман, Алексей прошептал:
— Готовность номер один, к проходу в заборе приблизился
человек.
Все снова застыли, но теперь напряжение возросло, казалось,
воздух вокруг нас потрескивает, как перед грозой.
Время шло медленно, и, казалось, прошло уже больше получаса
после предупреждения, когда я наконец различила возле трансформаторной будки
человеческую фигуру.
Скосив глаза на Алексея, чтобы проверить, видит ли он
ночного гостя, точнее гостью, я заметила, как он подобрался и сжался, как
напряженная стальная пружина. А с виду тяжеловатый, неуклюжий! Рядом со мной в
темноте притаился готовый к прыжку хищник, неуловимый и смертельно опасный.
Человек возле будки включил фонарик, чтобы осветить замочную
скважину, и от этого слабого желтоватого света темнота вокруг стала казаться
еще гуще, еще плотнее.
