Кэтрин взглянула на него, ее глаза удивленно распахнулись, когда он снял свой пиджак и набросил ей на плечи. Ткань еще хранила тепло его тела. Кэтрин внезапно охватила нервная дрожь.
Посмотрев на Реда, она не увидела на его лице обычной усмешки. Стараясь унять дрожь, Кэт кусала губы. Это непроизвольное движение не ускользнуло от внимания Реда. Его глаза следили за каждым жестом Кэтрин.
— Еще не все кончено, — кратко предостерег он. — Держи себя в руках.
Кэтрин проглотила слюну и опустила глаза, почувствовав, как напряжение оставляет ее. Неужели она действительно дождалась сочувствия, понимания?
Я схожу с ума, напомнила она себе. Ей не нужна такая поддержка. Она видела, как безразличие ее родителей превратило Женни в существо, пытавшееся всем угодить, безвольное и слабое, нуждавшееся в сильном спутнике. Она даже во многом зависела от Кэтрин, хотя была старше. В отношениях с представителями другого пола она также полагалась на совершенно неподходящих мужчин, у которых была одна общая черта — высокое мнение о себе. Женни ошибочно принимала это за силу. Кэтрин же, напротив, избегала случайных знакомых; она замкнулась в себе и гордилась своей независимостью.
Кэтрин сбросила пиджак Реда, хотя все ее косточки протестовали. Доброта Реда неискренна, она почти забыла об этом. Он так внимателен потому лишь, что стремится отомстить. Она не знала, чем же так насолили Реду ее родители, чтобы заслужить многолетнюю вражду, да никогда и не пыталась узнать, не видя смысла в том, чтобы ворошить старое. Если у Реда и были благородные чувства, они никогда не будут обращены к Келвеям.
Она вспомнила его неслыханные обвинения: ее отца Ред считал виновным в смерти его матери. Мысль об этом вызвала в ней душевный трепет.
— Я не собираюсь рассыпаться перед тобой в благодарностях, — тем не менее, сказала она ему со спокойным достоинством. Он взял пиджак, который она протягивала, на губах играла улыбка. — Можешь подождать меня в машине? Я хочу сама поговорить с Карлом и собрать кое-какие вещи. — Практичность удивила ее саму. — Ты можешь отвезти меня в гостиницу.
— Я даю тебе полчаса и затем приду за тобой.
Она встретила эту фразу яростным взглядом, но удержалась от ответной колкости, вертевшейся у нее на языке.
5
— Мы сегодня остановимся у меня.
Кэтрин кивнула в знак согласия, не обратив внимания на осторожную удовлетворенную улыбку, которая появилась на губах Реда, когда он вел приземистую мощную машину по узким улочкам пригорода. Она даже не смогла проявить достаточно интереса. Она найдет гостиницу завтра — сегодня уже очень поздно.
Кэтрин сидела, выпрямив спину: ее тело не могло расслабиться в роскоши обтянутого кожей сиденья. Она не успокаивалась и все вспоминала о своем разговоре с Карлом. Это был разговор с незнакомцем, а не человеком, с которым она всего несколько часов назад собиралась связать свою судьбу. Неужели я и впрямь была готова выйти за него замуж? Неужели ее побуждения были так эгоистичны, как предположил Ред? Она не могла в это поверить.
Реакция Карла на ее «признания» была смешанной. Она заметила легкий проблеск облегчения, но настолько мимолетный, что, если она не ожидала бы этого, возможно, и не заметила бы его. Гораздо более удивили ее гнев и возмущение Карла. Они остановили те извинения, которые она собиралась заставить себя произнести. Такое лицемерие было даже хуже его предательства. Она видела, что, хотя он и был рад безболезненному выходу из создавшегося положения, все же разозлился, что она осмелилась искать утешения в другом месте.
Слушая, как Карл говорит о своем разочаровании, Кэтрин почти забыла, что сама является невинной жертвой и это он предал ее. Она кусала губу до тех пор, пока не почувствовала во рту солоноватый привкус крови, чтобы воздержаться от злого, резкого ответа. Я, я, я — неужели он не думает о чем-либо еще? О ней, о Женни? Его красивое лицо приобрело такое ханжеское выражение, что ей хотелось бы выложить ему всю правду, превратить свое отступление в атаку, но для этого она была слишком горда. Лучше сейчас ей самой опустить занавес за этим эпизодом жизни.
— Ты видела Женни?
Мгновенно вернувшись в настоящее, она взглянула на Реда. Огни машин отразились в глазах удивленного ночного зверя, удиравшего по дороге, и Ред автоматически отреагировал, сбавив скорость, чтобы позволить зверю убежать.
— Я решила, что не стоит. — Она была не в силах встретиться с сестрой; смешанные чувства гнева и, как ни странно, сочувствия переполняли ее. Она не доверяла своей реакции; могла выдать себя и рассказать Женни правду. Кэт не понимала, как могла ее сестра, ее собственная сестра, намеренно причинить ей боль.
— Ну и как ты будешь себя чувствовать, если Карл на ней женится?
— Не притворяйся, что тебя интересуют мои чувства, лучше прямо спроси, что тебе нужно, — ответила она с иронией; ее карие глаза гневно сверкнули. — Мне кажется, ты крутишься рядом с различными происшествиями, наслаждаясь болью и кровью. — Она перевела разговор на другое.
— В обществе существует известный нездоровый интерес к несчастьям, — спокойно согласился он. — Я так же виноват в этом, как и большинство других; трудно определить, где кончается сочувствие и начинается поиск сенсации. Но в данном случае не может быть ошибки. У меня нет жалости к тебе, Кэтрин, я считаю, что судьба, к счастью, вступилась и остановила тебя, разрушив иллюзию уютной семейной жизни, которую ты сама выдумала.
У нее перехватило дыхание.
— Как глупо с моей стороны. До тех пор, пока ты не рассказал мне, я и не предполагала, что мне так повезло!
— Всегда к твоим услугам, — сказал он, выезжая на дорогу.
Кэтрин промолчала. Сейчас она вряд ли могла ответить ему достойно. Его самодовольство было почти непереносимо. Незаметно сон подкрался к ней, и она уже не слышала, как Ред остановил машину и поудобнее устроил ее на сиденье.
Они ехали еще какое-то время. Неожиданно громкий звук и внезапный свет фар заставили ее открыть глаза.
— Что случилось?
— Если я не ошибаюсь, рокеры направляются в ближайшее ортопедическое отделение.
Кэтрин подавила зевок и потянулась, мышцы ее одеревенели от долгого и неподвижного сидения. Дорога была ей незнакома.
— Долго я спала? — Она чувствовала себя отвратительно, во рту было сухо, к тому же начиналась пульсирующая головная боль.
— Четыре часа.
Кэтрин сжалась и мельком взглянула на сидящего рядом мужчину. Ред внимательно следил за дорогой.
— Сколько? — Ее охватила паника. Наверное, она неправильно услышала ответ. От Келвей-Холла до дома Реда, переделанного из складского помещения, самое большее — полтора часа езды. — Не пытайся меня обмануть, — отрезала она. — Где, черт возьми, мы находимся? И куда едем?
Ред искоса посмотрел на нее:
— Я же говорил, что мы едем ко мне.
