– Понял, капитан? – сурово осведомился отутюженный
мужчина.
– Понял... – вздохнул Ананасов.
Хотя, если честно, он ничего не понял. Самое главное – он не
понял, почему смерть какой-то грязной бомжихи (или какого-то бомжа, что по
большому счету одно и то же) заинтересовало такую серьезную организацию.
– А если понял – свободен! – сурово проговорил
отглаженный тип и взглядом дал понять, что никого не задерживает.
– Это с какого такого перепугу? – Ананасов набычился и
сжал кулаки.
Не то чтобы ему очень хотелось возиться с мертвым бомжом.
Дело было явно глухое, самый настоящий висяк, и если отутюженный коллега
забирает этот висяк у них с Гудроновым, это как бы снимает с них лишнюю
проблему, но в то же время выглядит очередным оскорблением со стороны зазнавшихся
смежников.
Ананасов не любил людей из этой «конторы». Между их
ведомствами всегда существовали определенные трения. Люди из «конторы» смотрели
на милиционеров свысока, те отвечали насмешками, считали коллег чистоплюями и
«белыми воротничками».
Кроме этих общечеловеческих отношений, Ананасову не
понравилось высокомерие, с которым этот «коллега» держался, не нравился его
свежий и подтянутый вид (это в понедельник-то утром!), отглаженный костюм и
спортивная осанка. Трудно было представить коллегу мучающимся от тяжелого
похмелья или копающимся в карманах мертвого бомжа.
– Это с какого перепугу? – повторил Ананасов. –
Труп обнаружен на нашей территории, мы на него первыми прибыли, значит, мы и
будем им заниматься!
– Слушай, капитан, ты меня утомил! – проворчал
«отутюженный» с затаенной неприязнью. – Тебе что – неприятности нужны? Я,
по-моему, ясно выразился. Мы забираем это убийство, а тебя с твоими людьми не
задерживаем...
– Ты мне не тыкай! – рявкнул Ананасов. – Ты мне не
начальник! Вот если я от своего начальства получу приказ – тогда конечно!
– Получишь... – проворчал коллега, доставая из кармана
сотовый телефон. Через минуту он подал этот телефон Ананасову:
– Вот тебе твое начальство!
Действительно, капитан услышал в трубке до боли знакомый
голос Кузьмы Остаповича Хохленко.
– Остапыч... – начал Ананасов.
– Отставить! – рявкнул на него полковник. –
Обращаться по уставу! Ты что там делаешь?
– Но вы же сами приказали... сами нас отправили...
– А теперь отменяю приказ! Срочно возвращайтесь в отделение!
И чтобы без фокусов там!
– Есть... – протянул Ананасов.
Ему снова мучительно захотелось опохмелиться.
– Теперь понял? – насмешливо осведомился «коллега».
– Так точно! – ответил Ананасов и незаметно спрятал
игрушечного поросенка в карман. Он решил не говорить смежнику ничего лишнего.
Тем более что тот ни о чем его и не спрашивал – видимо, считал, что простые
менты не способны нарыть что-нибудь стоящее.
Маркиз проснулся оттого, что два его ненаглядных питомца
возились рядом: кот урчал, как мотор гоночного автомобиля и выпускал когти, а
Пу И зубами пытался стянуть с Лени одеяло. Третий питомец, попугай Перришон,
сидел на шкафу и орал оттуда чтото ругательное.
Леня с трудом открыл запухшие глаза и откашлялся.
– Я болен, – сказал он гнусаво, – оставьте меня в
покое!
Но не тут-то было. Пу И подобрался к лицу и острыми зубками
закусил Лене ухо, кот через одеяло больно царапнул когтями, а попугай крикнул
со шкафа, что Леня – гриппозный дур-рак.
– Да что на вас нашло? – удивился Маркиз. – А,
знаю, это вас Лола подучила!
И тотчас получил новую порцию когтей, зубов и оскорблений.
Громко звать Лолу не было голоса, Маркиз встал с кряхтеньем, перехватил
презрительный взгляд кота и потащился по квартире в поисках своей боевой
подруги. Однако ее нигде не оказалось, и заготовленная Леней обличительная речь
пропала втуне. В речи он клеймил позором Лолу как безответственную и жестокую
личность, в которой нет ни капли жалости и сострадания к больному человеку.
На кухне ошивались только трое голодных домашних любимцев, и
Леня улепетнул от них в ванную. Там он сделал то, что безуспешно предлагала ему
Лола еще вчера: помылся, побрился и причесался. Ведь сегодня никто ему этого не
советовал, так что можно было не спорить и не капризничать. И что толку орать и
требовать чаю с лимоном и кофе в постель, все равно никто не принесет. Леня
тяжело вздохнул и обратился к зеркалу. Вид там был не такой уж плохой – нос и
глаза, конечно, красные, а так ничего себе, лошади не испугаются. Встретившись
сам с собой взглядом в зеркале, Леня вспомнил, куда умотала Лола с утра
пораньше, ведь сам же он ее послал проследить за новым клиентом. И тотчас же
ему стало не то чтобы стыдно, а как-то некомфортно. Послал девушку одну на
дело... вдруг чтото пойдет не так, будет очень неудобно перед клиентом. Может
пострадать его профессиональная репутация.
Но ничего, тут же утешил себя Леня, Лола – не просто
девушка, а его испытанная боевая подруга, коллега по работе. Он в свое время
многому ее научил, она справится. Да там и дел-то всего ничего! Выяснить, кто
следит за прибабахнутым любителем азалий – что может быть проще! Потому что
вряд ли это что-то серьезное, не такой это человек, по рассказам Лолы, чтобы с
ним могло случиться что-то криминальное. Ну, конкуренты палки в колеса
вставляют или достал он когото своими азалиями, эти цветоводы все чокнутые...
Лолка вон со своими фиалками тоже звереет, когда кот их объест!
Леня почувствовал себя более уверенно и отправился на кухню.
Там он кое-как накормил свой домашний зоопарк, сварил себе кофе и сделал
большой калорийный бутерброд с ветчиной и сыром. Однако булка на вкус казалась
резиновой, сыр отдавал затхлостью, а в ветчине оказалась слишком много перца.
– Какие-то Лолка продукты некачественные покупает! –
проворчал Леня. – И кофе невкусный, вроде бы сыпал, как всегда...
Тут он снова перехватил взгляд кота, который успел уже
устроиться на буфете и смотрел теперь оттуда очень неодобрительно.
С тех пор как два года назад Аскольд поселился в их
квартире, Леня успел кота хорошо изучить. То есть он тешил себя такой надеждой,
поскольку узнать какоголибо члена семейства кошачьих по-настоящему досконально
удавалось очень немногим. Это относится как к домашним кошкам, так и к их более
крупным родственникам, опытные дрессировщики это понимают.
Леня понимал кошачьи взгляды и различал интонацию его
мурлыканья. Но кот за это время изучил его еще лучше. Кот-то видел его насквозь
и сейчас не одобрял его поведения, потому что хорошо относился к Лоле и
волновался за нее. Возможно, он предчувствовал, что у нее в данный момент не
все гладко.
«Хоть бы Ухо послал Лолу подстраховать», – явственно
протелепатировал кот, а может, эта мысль давно уже кружилась у Лени в голове.
Он отложил недоеденный бутерброд и решил измерить температуру. Ртутный столбик
едва дошел до тридцати шести.
