– Исследование данного окурка методом компьютерной
хромолитографии показало, что имеющийся на нем след от прикуса характерен для
лиц, страдающих врожденным дефектом верхней челюсти. В базе данных нашей
лаборатории имелся аналогичный окурок, полученный при обследовании места
преступления в две тысячи четвертом году, по результатам следственных
мероприятий данный окурок принадлежал Хрюшинскому Андрею Витальевичу...
сравнение окурков показало полную идентичность...
– Так это, выходит, Хрюн с дружками магазин взял! –
обрадовался Ананасов. – Как раз он два года по тому делу отсидел и вышел!
И почерк определенно его! Ну, Ленка, ты молоток! Дай я тебя поцелую!
– Не надо. – Леночка испуганно шарахнулась от
капитана. – Мне сегодня еще работать... а вот ты мне лучше подари Пятачка,
если не жалко...
– Какого еще Пятачка? – удивленно переспросил капитан. –
В каком смысле Пятачка?
– Ну вот же у тебя Пятачок! – И Леночка показала на
игрушечного поросенка, которого машинально сжимал в руке Ананасов.
– Пятачок? Почему Пятачок?
Леночка рассказала удивленному капитану, что неделю назад
водила своего шестилетнего племянника Лешу на детский утренник – спектакль
«Винни-Пух и все-все-все». Так вот, по окончании спектакля всем маленьким
зрителям выдавали игрушечных героев пьесы – кому Винни Пуха, кому Тигру, кому
Крошку Ру... Леше достался ослик Иа-Иа, а он хотел как раз Пятачка, так вот
если Ананасов действительно хочет сделать Леночке приятное...
– Стой! – выпалил капитан. – Извини, пока не могу,
это вещдок! А где, ты говоришь, был этот утренник?
– В Доме культуры работников писчебумажной
промышленности, – сообщила Леночка, с грустью следя за симпатичным
игрушечным поросенком, который явно ускользал от ее племянника.
В кабинете директора Дома культуры было накурено.
Сам директор был неопрятный лысеющий брюнет в обсыпанном
пеплом мятом костюме. Он сидел за столом, на котором стояли недопитая чашка
кофе и полная окурков пепельница. В руке он держал очередную сигарету.
Увидев Ананасова, он стряхнул пепел в чашку и закричал:
– Мы уже взяли, взяли! Анна, сколько можно повторять... кого
ты пускаешь? Мы же уже взяли!
– Кого вы взяли? – заинтересовался Ананасов.
– Электрика! Взяли уже электрика...
– А я при чем?
– Так вы не электрик? – Директор потянулся к чашке, но
заметил в ней пепел и отставил. – Так вы сантехник? Слава Богу! Тогда
немедленно приступайте!
– Капитан милиции Ананасов! – представился Ананасов и
протянул директору свое удостоверение.
Тот удивленно захлопал глазами, снова стряхнул пепел в чашку
и уставился на удостоверение.
– Кто бы мог подумать... – проговорил он наконец,
возвращая Ананасову документ. – И что же вы от меня хотите?
– Ваше? – Капитан положил на стол перед директором
игрушечного поросенка.
– Конкретно не мое, – моментально открестился
директор. – Игрушка «Пятачок мягкий малый», пошита цехом реквизита и
бутафории для детского утренника... а что?
– И сколько таких Пятачков изготовил этот ваш цех? –
продолжал расспрашивать настойчивый Ананасов.
– Одну минутку. – Директор приподнялся и крикнул в
приемную: – Анна! Позови Анжелику Дмитриевну, пусть срочно ко мне
подойдет! – Усевшись обратно, он пригладил волосы и проговорил: –
Переговорник не работает... приходится с секретаршей так вот перекрикиваться...
– С Москвой вы тоже так... перекрикиваетесь? –
поинтересовался Ананасов.
Директор не успел ничего ответить, потому что в кабинет
вошла дама средних лет.
Точнее было бы сказать, что она не вошла, а вплыла, потому
что все движения этой дамы были на удивление неспешными и плавными, и сама она
была вся какая-то округлая. Круглые глаза на круглом лице, круглые локти,
плавные закругленные жесты. Оставалось удивляться, как при такой плавности
движений она смогла так быстро явиться на зов директора.
– Звали, Валентин Борисович? – спросила она, красиво
округлив рот.
– Да, Анжелика Дмитриевна... Анжелика Дмитриевна – начальник
нашего цеха и бутафории, – пояснил директор для Ананасова и снова
повернулся к округлой даме: – Вот товарищ из милиции интересуется, сколько вы
пошили Пятачков мягких малых... – И он показал на игрушечного поросенка.
– А что, – Анжелика Дмитриевна повернулась к Ананасову
и улыбнулась, при этом на ее круглых щеках появились ямочки, – один из
наших поросят что-нибудь натворил? Перешел улицу в недозволенном месте?
– Нет. – Ананасов попытался добавить в свой голос
металла, но это у него не получилось. – Нет, этот поросенок – вещественное
доказательство по делу об убийстве...
Улыбка тут же исчезла с лица Анжелики Дмитриевны, она
посерьезнела и наморщила лоб:
– Таких Пятачков мы пошили всего одиннадцать. Десять мы
раздали детям...
– Имена, фамилии? – Капитан вытащил блокнот и
приготовился записывать.
– Ну откуда же я знаю? – недоуменно протянула Анжелика
Дмитриевна. – Билеты на детские утренники в отличие от железнодорожных и
авиабилетов пока продаются без предъявления паспорта...
– Жаль... – огорчился Ананасов.
Последняя ниточка на глазах обрывалась.
– Постойте... – вдруг спохватился он. – Вы
сказали, что раздали детям десять поросят... но пошили-то вы одиннадцать?
– Ну да, – кивнула Анжелика Дмитриевна. – По одной
игрушке мы вручили актерам. Каждому исполнителю мы выдали, так сказать,
изображение его персонажа... Кто играл Винни Пуха – тому соответственно
медвежонка, кто играл Иа-Иа – тому ослика, кто играл Тигру...
– Понятно, понятно! – перебил ее Ананасов, испугавшись,
что сейчас ему перечислят всех персонажей пьесы. – Короче, кому подарили
этого поросенка?
– Тому, кто играл Пятачка, – невозмутимо отозвалась
Анжелика Дмитриевна.
– И кто же его играл? – Капитан потерял терпение.
– А это уже не ко мне... это вам скорее сам Валентин
Борисович скажет...
Ананасов перевел взгляд на директора.
Валентин Борисович стряхнул пепел прямо на стол и потер
пальцами переносицу.
– Где же мне всех упомнить... – задумчиво проговорил
он. – Пятачка, говорите?..
– Именно! – Капитан сунул прямо под нос задумавшемуся
директору игрушечного поросенка, видимо, надеясь таким способом освежить его
память. Как ни странно, это подействовало. Лицо директора вдруг озарилось
внутренним светом, он приподнялся из-за стола и показал на что-то находящееся
за спиной Ананасова:
– Да вот же она!
