Артемий Васильевич Волопасов был человеком консервативным.
Он покупал одежду в одних и тех же магазинах, заправлял машину на одной и той
же заправке, пил кофе в одной и той же кофейне.
Это была маленькая, никому не известная кофейня на углу
Бармалеевой улицы и Малого проспекта. Волопасов посещал ее не потому, что кофе
там был лучше, чем в других местах, а просто в силу давней привычки.
В этот день с самого утра шел дождь, унылый и нескончаемый,
как аналитическая статья в экономической газете. Волопасов припарковал машину
возле входа в кофейню, подумал, раскрывать ли зонт, и решил, что обойдется.
Выбравшись из машины, тут же угодил ногой в лужу, чертыхнулся и припустил к
крыльцу. Ему нужно было сделать всего несколько шагов, но дождь успел-таки
попасть за воротник, в левом ботинке хлюпала вода, и вдобавок проехавшая мимо
машина умудрилась окатить его водой из лужи.
В результате Артемий Васильевич вошел в кофейню в скверном
настроении.
За стойкой бара стояла приветливая женщина лет сорока. Если
бы Волопасов запоминал обслуживающий персонал, он мог бы подумать, что не видел
ее прежде. Но память на лица у него была вообще плохая, в особенности на лица
официанток, горничных, коридорных, продавцов, барменов и заправщиков. Все они
сливались в какую-то неразличимую массу, из которой выглядывало только лицо его
домработницы Антонины. Поэтому при виде незнакомой барменши Артемий Васильевич
ровным счетом ничего не подумал. Он подошел к стойке, оставляя на кафельной плитке
мокрые следы, и проговорил голосом, в котором звучала начинающаяся простуда в
сочетании с общим раздражением:
– Американо с лимоном и марципановый рогалик!
– Одну минуту! – Незнакомая барменша приветливо
улыбнулась, отсчитала ему сдачу и произнесла традиционное: – Присаживайтесь,
пожалуйста!
Волопасов взял с полки сегодняшний номер бесплатной газеты
«Свежие сплетни» и сел за угловой столик – тот самый, который он занимал
практически каждое утро. Ведь он, как уже сказано, был человеком
консервативным.
Развернув газету, он погрузился в чтение и поэтому не видел,
что делала барменша. Впрочем, если бы он не читал газету, он этого тоже не
видел бы, потому что их разделяла стойка бара и, кроме того, женщина
повернулась к нему спиной.
Она засыпала в кофейный автомат порцию зерен, перемолола их,
нажала кнопку парогенератора. В чашку полилась тонкая струйка ароматного
напитка. Бросив через плечо настороженный взгляд, «барменша» достала из кармана
крошечный пузырек синего стекла. Отвинтив колпачок, она капнула в чашку кофе
каплю бесцветной жидкости и торопливо спрятала синий пузырек.
Затем она поставила чашку на поднос, туда же пристроила
тарелочку с марципановым рогаликом, положила на блюдце несколько кусочков
лимона и фирменный пакетик с сахаром.
Осторожно перешагнув через неподвижное тело Светы, женщина
вышла из-за стойки, подошла к столику Волопасова и выставила перед ним
содержимое подноса.
Волопасов невнятно поблагодарил ее и отложил газету.
Женщина вернулась за стойку и бросила быстрый взгляд на
часы.
Яд, который она влила в кофе Волопасова, убивал человека
приблизительно за две минуты. Впрочем, кофе мог еще ускорить его действие.
«Барменша» хотела удостовериться в успешном завершении операции и только после
этого покинуть кофейню.
Артемий Васильевич пододвинул к себе чашку, высыпал в нее
сахар и перемешал, затем положил сверху кусочек лимона.
Он бросил взгляд в окно, исполосованное струями дождя,
отломил кусочек рогалика и положил его в рот.
Женщина из-за прилавка следила за каждым его движением.
Он взял чашку... и тут из кармана пиджака донеслась
совершенно неподходящая к сезону и настроению жизнерадостная мелодия «Утро
красит нежным цветом».
Волопасов поставил чашку и вытащил мобильный телефон.
Звонил главный товаровед его фирмы Павел Сарделин.
– Артемий Васильевич! – говорил он задыхающимся от
волнения голосом. – Только что поступило сообщение, что в Аргентине
поднялись цены на природный каучук! Это непременно скажется на рынке ластиков и
резинок для денег! Я предлагаю утроить закупки по этим позициям, пока рынок не
покачнулся!
– На Аргентине свет клином не сошелся, – возразил
Волопасов, – будем покупать ластики из Боливии...
– Гениально! – воскликнул товаровед.
– У тебя все? – Волопасов отключился и снова потянулся
к чашке.
Он поднес ее к губам, барменша снова бросила взгляд на
часы...
И в это мгновение с улицы донесся истошный вопль
автомобильной сигнализации.
– Моя машина! – вскрикнул Волопасов, порывистым
движением поставил чашку на стол и бросился к дверям.
Выглянув в дверной проем, Артемий Васильевич убедился, что
его машина пребывает в добром здравии и никто на нее не покушается, а
сигнализация заработала оттого, что в опасной близости от машины проехал
огромный черный «хаммер».
Волопасов закрыл дверь и вернулся за стол.
Барменша, нервно вытиравшая чистую чашку, снова взглянула на
часы.
Время неумолимо шло, а Волопасов был все еще жив, более того
– он так и не выпил свой кофе.
Артемий Васильевич снова взял чашку.
На этот раз, казалось, ему ничто не должно было помешать.
Он уже поднес чашку к губам...
И тут его взгляд упал на раскрытую газету.
Точнее, на заголовок, которого он в первый момент не
заметил.
«Присуждение почетного звания „Бизнесмен года“...
Волопасов снова отставил чашку с остывшим кофе и вцепился в
газету.
«Вчера, во дворце графов Московско-Петроградских, что на
набережной Екатерининского канала, прошла ежегодная церемония вручения почетных
званий „Бизнесмен года“. Звание вручалось в десяти номинациях...»
Артемий Васильевич торопливо пробежал несколько строчек, где
перечислялись ничуть не интересующие его номинации – лучший бизнесмен в
топливно-энергетическом секторе, в торговле продуктами питания, бытовой
техникой, строительными материалами, похоронными принадлежностями... наконец он
дошел до самого главного, до торговли канцелярскими товарами.
И тут его ждал страшный, неожиданный удар.
«В данной номинации почетное звание „Бизнесмен года“, а
также памятный знак и диплом вручены господину Заржавейскому, владельцу сети
канцелярских магазинов „Счастливый карандаш“...
– Заржавейский – бизнесмен года?! – завопил Артемий
Васильевич, резко поставив чашку на стол, отчего кофе едва не выплеснулся на
столешницу. – Это ничтожество, это пустое место, этот, не побоюсь этого
слова, баран?! Да он не отличит степлера от блистера! Он не отличит дырокола от
скоросшивателя! Его нельзя на пушечный выстрел подпускать к канцтоварам!
