– Вы из меня, пожалуйста, не делайте этого... барана! –
запыхтел Борис Борисович. – Я ничего не путаю! У меня на руках имеется
предписание о проверке конкретно вашего магазина... в духе последних
указаний... Ольга Николаевна, прошу!
Шустрая брюнетка выхватила у него коричневую папку, ловко
расстегнула ее и вытащила на свет божий стопку машинописных листов, украшенных
несколькими печатями.
– Позвольте... – проговорила упорная Римма Романовна и
попыталась завладеть листками. Однако ловкая брюнетка в руки ей листки не
отдала, а позволила только прочесть грозный заголовок и еще одну страницу –
там, где было черным по белому напечатано название магазина – «Ломаный грош».
– Видите – среди объектов проверки назван конкретно ваш
магазин! – торжествующим голосом заявил Борис Борисович. – Надеюсь,
вам все понятно?
– Объясните, – Римма Романовна несколько понизила
голос, но не спешила сдавать позиции. – Объясните, с каких пор и по какой
причине продовольственные магазины проверяют на предмет этой самой... защиты
русского языка? Мы же не образовательное учреждение и не средство массовой
информации?
– Что вы такое говорите? – прогрохотал Борис Борисович,
еще больше раздувшись. – Да ваш магазин каждый день посещают сотни людей!
А если сосчитать все магазины вашей сети – получатся тысячи и даже десятки
тысяч! А если взять все продовольственные магазины города – это уже миллионы! А
если в масштабах страны... Так что воспитательное значение продовольственного
магазина гораздо больше, чем у какой-нибудь школы или газеты! У какого средства
массовой информации такая огромная аудитория?
Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и продолжил с еще
большим возмущением:
– И что видят конкретно в вашем магазине сотни покупателей?
Чему учат их ваши вывески и ценники? Куда ни ткни – одни иностранные слова!
Вот, например, у вас на пиджаке табличка – администратор! А у той женщины – и
того хуже: кассир-контролер! Это что, по-вашему, патриотично?
– А как же прикажете называть? – опешила Римма
Романовна.
– По-русски! – ответил Борис Борисович. –
Исключительно по-русски!
– Как же будет администратор по-русски?
– Есть хорошее русское слово – приказчик! Если вы женщина,
то будете приказчица!
– Боже мой! – Римма Романовна заметно
побледнела. – А как прикажете называть кассира-контролера?
– Слово «касса» в переводе с итальянского значит «ящик», или
«коробка», значит, кассира-контролера порусски следует называть
«ящичник-проверяльщик» или, еще лучше, «коробейник-проверочник»... коробейник –
прекрасное русское слово! Еще Некрасов...
– Дурдом! – ужаснулась видавшая виды
«приказчица». – Да я ни за какие деньги не смогу людей найти, которые
согласились бы работать «коробейником-проверочником»...
– Вы что, конкретно против этого национального
проекта? – с плохо скрытой угрозой проговорил Борис Борисович.
Его подручная брюнетка тут же вытащила большой блокнот и
принялась что-то в нем строчить.
– Нет, – испуганно возразила Римма Романовна. – Я,
конечно, не против... я просто была не в курсе относительно этого проекта...
Девушка, вы что там записываете?
– Я вам не девушка, а Ольга Николаевна, – сквозь зубы
произнесла спутница грозного ревизора. – А что я записываю – это вас
нисколько не касается!
– Ольга Николаевна, не торопитесь. – «Приказчица»
понизила голос и приблизилась к Борису Борисовичу: – Может быть, мы не будем
обсуждать такие серьезные вопросы на людях? Может быть, мы пройдем ко мне в
кабинет, там будет удобнее?
Римма Романовна привыкла «решать вопросы» с различными
контролирующими службами в кабинете, без посторонних глаз. «Цена вопроса»
каждый раз была разной, в зависимости от неприятностей, которыми грозила
проверка, – от бутылки приличного коньяка до солидной суммы в конверте.
Сейчас она лихорадочно прикидывала, сколько заплатить этому новому ревизору.
Вопрос был непростой – переплачивать ей не хотелось, за это нагорит от хозяина,
а недоплатишь – ревизор останется недоволен и устроит какую-нибудь подлянку...
– Ну вот, опять! – скривился ревизор. – Как вас от
этого отучить?!
– Чем вы недовольны? – перепугалась Римма Романовна.
Она решила, что столкнулась с самым страшным явлением
природы – ревизором, который не берет взяток.
– Куда вы меня только что пригласили?
– К-куда? В свой к-кабинет!
– Вот опять иностранное слово!
– А как же его называть?
– Столько хороших, патриотичных вариантов: закут, чулан,
это... как же... подклеть...
Судя по неуверенности, с которой он произнес последнее
слово, ревизор и сам не вполне точно знал, что оно обозначает.
– Боже мой! – Римма Романовна схватилась за
сердце. – Это что же – мне теперь придется работать... в чулане?
– Ну, не обязательно в чулане, – смягчился Борис
Борисович. – Можете в этом... в загнетке!
– Ну, в загнетке так в загнетке! Спасибо, что не в
сортире! – вздохнула Римма Борисовна.
– Не сортир надобно говорить, – снова перебил ее
ревизор, – и не туалет, а отхожее место!
– Ладно, пожалуйте в отхожее место... тьфу, прошу в мой
загнеток...
– Минуточку! – Борис Борисович коршуном подлетел к
доске объявлений и сорвал с нее листок с объявлением о приеме на работу. –
Ну вот опять... одни иностранные слова! Менеджер зала, кассир, оператор...
слава Богу, хоть одно есть русское слово – уборщица! Скоро и ее в «оператора
ручной уборки» переименуют!
Римма Романовна с большим трудом завлекла ревизора и его
спутницу в свой кабинет, поставила на стол бутылку французского коньяка,
коробку дорогого швейцарского шоколада и предложила:
– Угощайтесь!
– Опять! – вздохнул ревизор, взяв в руку бутылку. –
И здесь все иностранное! Ни одной русской буквы...
– Ну что же делать, если товар импортный? – Римма
Романовна развела руками. – Мы же не можем заменять этикетки... это дело
подсудное!
– Да, действительно... это не ваш недосмотр, это нам
предстоит работать с фирмами-поставщиками. А вот за это объявление лично вы
понесете ответственность! – И он бросил на стол листок, сорванный с доски
объявлений.
– Почему я? – немедленно открестилась Римма
Романовна. – Эти объявления вывешивает менеджер департамента кадров
центрального офиса...
– Что?! – Борис Борисович подскочил на месте и
побагровел. – Да вы вообще ни слова не можете сказать по-русски! Надо
же... менеджер кадрового департамента! Да как у вас только язык повернулся! Я
такое и выговорить-то не могу!
– Ну как иначе можно сказать? – простонала
«приказчица».
