В бессильной ярости Дельфин сжал кулаки и закатил от обиды глаза:
– Алкаши несчастные, – промычал он. – Всё «шило» да «шило». В задницу бы вам воткнуть это «шило», чтоб больше не хотелось…
Гамадрил снисходительно улыбнулся, но тут же принял серьезный, озабоченный вид, будто вспомнил о каком-то важном деле. Он отвел «необстрелянного» партнера в сторону и вполголоса доверительным тоном предупредил:
– Слушай, Дельфин, ты, похоже, влип в неприятную историю.
– А что? – не понял Колёк.
– У нас тут есть одна дамочка – начальник комендантской службы…
– Ну и?..
– …Которая абсолютно не понимает шуток.
– Даже в День Роджера?
– Даже в День Роджера…
– И что?
– Кто-то вымазал ей краской комбинезон и пустил слушок, будто это новичок покуролесил.
– То есть я? – поразился Колёк. Он вопросительно ткнул себя в грудь указательным пальцем.
– А то кто же? – подтвердил Гамадрил.
– И что теперь?
– Она тебя со свету сживет… из хознарядов не вылезешь, – с видом знатока поморщился неутомимый «помоха».
Лицо у Дельфина вытянулось в смешную трубочку.
– И что делать? – растерянно пробормотал он.
– Ну не знаю… – Гамадрил неуверенно почесал за ухом. – Сходи к ней в каюту прямо сейчас, пока не поздно. Объясни, дескать, подставили… дескать, я вообще к этим шуточкам отношения не имею… и всё такое прочее. Может, поверит на первый раз.
– Хорошо, – согласился Колёк. – Где ее каюта?
– Пятый ярус, третья дверь налево. Да сам увидишь – там табличка комендантской службы.
– Понятно.
– Зовут ее Елена Марковна. Запомни.
– Хорошо.
– Она очень любит, когда ее по имени, отчеству называют. Так что не скупись. Вставляй через каждое слово: Елена Марковна, Елена Марковна, чтоб размягчить.
– Ясно.
– Если там у нее в прихожей будет сидеть дежурная комендантша, с ней не церемонься, – наставлял Гамадрил. – Вдруг не пустит. Скажи прямо с порога, мол, у тебя срочное донесение от дежурного офицера, и сразу проходи в следующую дверь Понял?
– Да.
– А то у этой Елены Марковны все комендантши такие же вредные, как она сама. Начнет канючить: «Вы куда?.. да зачем?.. по какому вопросу?..» Поэтому без пояснений: «К начальнице со срочным донесением от дежурного». А сам дуй дальше. Ясно?
– Да ясно, ясно, – пробурчал Дельфин.
– Ну давай. – Гамадрил сочувственно похлопал товарища по плечу, будто отправлял его в разведку во вражеский тыл. – Только обмыться не забудь. Вон, рожа вся синяя, как у вурдалака.
Колёк здесь же, в мастерской, подошел к крану, тщательно вымылся, спросил:
– Ну как, нормально?
– Пойдет, – одобрил Гамадрил. – Ну, ни пуха…
– К черту, – отрезал Дельфин и усталой походкой побрел на пятый ярус.
Нужную дверь он увидел сразу, вошел. Там, как и говорил Витёк, сидела женщина в форме хозотделения. Парень, как учили, небрежно бросил:
– Я к Елене Марковне. Срочное донесение от дежурного офицера.
Комендантша ошалело выпучила глаза, подскочила со стула:
– Ты куда прешь? Ну-ка пошел отсюда…
Колёк не стал дальше спорить, рывком открыл дверь, проскользнул в запретное помещение и… замер, как вкопанный… потому что очутился в женской раздевалке перед бассейном… Голые девки сначала завизжали, как резанные, но потом опомнились и со смехом накинулись всем скопом на парня.
– Новичок-то, смотри, какой шустрый! Думает, если День Роджера, так и всё позволено!..
От мужиков Колёк, может, еще и вырвался б: кому в морду заехал бы, кому подсечку там или бросок. А на обнаженных, ни в чем не повинных девиц, у парнишки и руки-то не поднялись. Дельфин, скрипя зубами, на чем свет стоит клял и костерил коварного Гамадрила: вот уж дал Бог дружка-товарища. «Убью гада», – злился Колёк.
Между тем хохочущие молодухи облепили парня, как мухи, быстро раздели догола, подхватили на руки, понесли в соседнюю комнату, уложили на длинный стол, крепко-накрепко опутали какими-то веревками (или чулками) и привязали к крышке. Колёк неловко ёрзал по столешнице, точно живой экспонат в анатомической лаборатории. Девки, как потревоженный птичий базар, не переставая, галдели, гоготали, дразнились, давились от смеха (и что смешного?). Похоже, сюда сбежался весь славный женский пол экипажа. Все они по очереди с пристрастием осматривали Колькино мужское снаряжение, переворачивали его, как ляльку, туда-сюда из стороны в сторону, делились похабными и хлесткими замечаниями насчет достоинств и недостатков; даже спорили между собой, заливаясь еще больше и время от времени возвращаясь к предмету обсуждения для уточнения деталей. Дельфин раскраснелся от стыда и от злости, неуклюже дергался, пытался вырваться. Бесполезно. Девицы в ответ заводились еще сильней, ласково поглаживали паренька по всему телу, всё норовили прикоснуться к нему своими прелестями и… ржали навзрыд…
– Ну куда же ты, касатик?
– Разве ж тебе тут плохо?
– Молоденький еще совсем, стеснительный…
– Зато легко возбудимый… смотри, вон…
– О!..
– Сам пришел…
– У-ти, какой хорошенький!
– Ну-ка, ну-ка… вот так…
– О-о!..
– Ха-ха-ха!
Неожиданно на столе, рядом с распятым телом появилась здоровенная банка с голубоватой краской (той самой, от которой пахнет лимоном). Из банки торчала рукоятка большой малярной кисти. Девки начали по очереди макать в краску кисть и с воодушевлением разукрашивать Кольке всё его хозяйство. Причем от желающих не было отбоя. В каждой проказнице проснулась тяга к творчеству. Когда это уже превратилось в сплошное темное пятно, цепкие руки заботливо перевернули парня на живот… Для полного счастья ему раскрасили еще и ягодицы – намалевали на всю задницу несколько широких кругов, наподобие мишени на стрельбище, с центром в самой «десяточке». Класс! При этом всё девичье войско ржало до упаду.
Затем, накинув на себя легкие халаты, космические амазонки дружно потащили разукрашенного Кольку к выходу. Он, бедняга, ждал не дождался, когда это кончится (вот уж натерпелся шуточек!). Девки прямо голышом вытолкнули Дельфина в центральный коридор. Следом полетела одежда.
Не успел Колька выдохнуть от облегчения, как глаза его округлились еще больше. В коридоре коллегу поджидала вся бригада в полном составе во главе с извивающимся от хохота Гамадрилом. Когда мужики увидели женские художества на теле истерзанного Дельфина, то чуть не обмочились со смеху. Ржали до ломоты в груди, до потери пульса… Сотрясался даже потолок. На смех прибегали все новые и новые зрители с других ярусов и тоже хватались за животы.
