— Ну, знаете! Мне и за ту-то статью от Гюрзы нагоняй
был! Как бы вообще с работы не вылететь!
Но кипятилась я больше для вида, потому что и сама понимала,
что одна статья никак не может прибавить мне популярности.
— Ладно, раз уж вы так просите… — Я поднялась из-за
стола.
— Что значит мы «просим»? — возмутилась мамуля, но
Петр Ильич дернул ее за руку и показал глазами, чтоб она оставила меня в покое.
Все их перемигивания я видела в зеркале, которое висит у нас
в прихожей, в нем как раз отражается часть кухни. Мне как-то не очень
понравилось, что они переглядываются за моей спиной, но в голове уже созрел
план очередной статьи, и я устремилась к компьютеру.
* * *
"В прошлой статье я проинформировал вас об ограблении
агентства недвижимости «Домовенок» и предсказал, что за этим незначительным с
виду событием последуют другие преступления, так или иначе связанные с
переделом рынка коммерческой недвижимости. Конечно, мне хотелось бы, чтобы этот
прогноз не подтвердился, потому что меня, как, думаю, и всех вас, дорогие
читатели, искренне огорчает, когда наш город называют криминальной столицей
России.
Но пока события развиваются именно по моему сценарию,
точнее, по тому сценарию, который кажется мне наиболее вероятным.
Снова произошло событие, на первый взгляд совершенно
незначительное и не имеющее отношения к теме моей предыдущей статьи.
В сводке несчастных случаев по городу промелькнуло сообщение
о том, что некая Алевтина Ивановна Фадеева, одинокая женщина, проживавшая в
отдельной квартире на улице Стахановцев, задремала в ванне, захлебнулась и
умерла.
Слов нет, засыпать в ванне — это опасно, особенно для
одиноких людей, но так же, как и в случае с ограблением «Домовенка», у этого
события есть второе дно, и если внимательно разобраться в деталях дела, можно
обнаружить много неожиданного.
Как нам удалось установить, Алевтина.
Ивановна Фадеева, так неожиданно и трагично ушедшая из
жизни, была сотрудником КУГИ, причем работала в отделе нежилого фонда, то есть
коммерческой недвижимости, той самой коммерческой недвижимости, о которой мы
говорили в предыдущей статье, и на рынке которой ожидается серьезный передел
сфер влияния.
Случайность, скажете вы? Не много ли случайностей в этом
деле? Недавно совершенно случайно из агентства недвижимости был похищен
компьютер, содержавший серьезную информацию, связанную с торговлей коммерческой
недвижимостью, и буквально через несколько дней тоже совершенно случайно тонет
в собственной ванне сотрудница соответствующего отдела КУГИ. Какие удобные
случайности!
Не логичнее ли предположить одно из двух: либо покойная Алевтина
Ивановна была связана с агентством «Домовенок», и ее устранили конкуренты,
стремящиеся расчистить поле деятельности, либо в компьютере «Домовенка»
обнаружились сведения о том, что Фадеева обманывала собственное начальство,
прокручивала не санкционированные с ним сделки, и ее устранили за такую
самодеятельность.
Так или иначе, обе эти версии кажутся мне более вероятными,
чем банальный несчастный случай, на котором настаивает милиция, чтобы не брать
на себя очередного «глухаря» — безнадежное нераскрываемое дело.
Так или иначе, боюсь, что мне придется еще не раз выступить
на страницах нашей газеты со статьями на эту тему, потому что «дело
„Домовенка“» не закончено, у него будет продолжение, и, боюсь, продолжение это
еще ярче покажет криминальную подоплеку происходящего на рынке нежилой
недвижимости.
Первый труп уже появился в этом деле, первый — но, боюсь, не
последний".
Я поставила последнюю точку и подписалась, как и в прошлый
раз: Александр Кречетов.
* * *
Утром в понедельник я вошла в кабинет Гюрзы и с невинным
видом положила статью перед ней на стол. Она в это время разговаривала сразу по
двум телефонам, точнее, трубку одного телефона прижимала левым плечом и
выслушивала чей-то взволнованный монолог, до того громкий, что даже мне были
слышны темпераментные нечленораздельные возгласы, а по другому телефону она
безуспешно пыталась куда-то дозвониться.
Тот, кто вопил в ее левое ухо, был так возбужден, что не
нуждался в собеседнике, и Гюрза только время от времени повторяла «Ага», чтобы
у него не сложилось впечатление, что он говорит в пустоту. В действительности
Анфиса его не слушала и сразу впилась глазами в мою статью.
Пробежав взглядом по строчкам, она позеленела и подняла на
меня глаза, которые абсолютно точно доказывали справедливость присвоенного ей
прозвища.
Издав негромкое угрожающее шипение, Гюрза положила правую
телефонную трубку, на левом аппарате выключила звук, чтобы ее разговорчивый
собеседник не услышал грядущую бурю, и со вкусом заорала:
— По тебе биржа труда плачет! Если тебе работа не нужна
— так и скажи! Ты уже протолкнула одну статью обманом! Что же, думаешь, такое
еще раз повторится? Завтра же безработной будешь! Откуда ты только выкапываешь
весь этот бред?
— У меня есть источник информации, — вставила я
дежурную фразу, пока начальница набирала в грудь воздуха для следующей реплики.
— Чушь собачья, а не информация! — взвизгнула
Анфиса и, за неимением других аргументов, схватила мою статью и изорвала ее на
мелкие клочки.
Я пожала плечами: естественно, статья была у меня в
компьютере, и еще раз распечатать ее не составит труда. Другое дело, что в
номер Гюрза ее теперь точно не пропустит, так что, похоже, мои труды пропали
зря.
— Мне еще нагорит за тебя! — снова завелась
Анфиса. — Главному твоя ахинея пока на глаза не попалась, а попадется —
мало не покажется!
Я хотела ей сказать, что если уж Главный мою статью не читал
— так о чем вообще речь и зачем так разоряться, но вовремя сдержалась и
прикусила язык, а то Гюрзу, наверное, от такой наглости хватил бы инфаркт. Но
она и без того продолжала бесноваться:
— Что ты вообще лезешь не в свое дело?
Тебе разрешают писать обзоры книжных и музыкальных новинок —
вот и занимайся этим! Серьезная журналистика — это не для тебя! Откуда ты
вообще раскопала всю свою чепуху?
— У меня есть источник информации, — тупо
повторила я, как испорченная граммофонная пластинка.
В конце концов, если Анфиса повторяется — почему мне нельзя?
Некоторое время мы смотрели друг на друга с плохо скрытой
ненавистью, наконец Гюрза вспомнила про орущий телефон, прижала его левым плечом
к уху, включила звук и произнесла очередное «Ага», указав мне рукой на дверь
кабинета и одарив напоследок настолько выразительным взглядом, что я, закрыв за
собой дверь, проверила, не прожег ли этот взгляд дырку на любимом оранжевом
свитере.
В результате этой аудиенции я вернулась на прежние позиции:
что бы там ни говорил многомудрый Петр Ильич, в большую журналистику мне не
пробиться, меня туда просто не допустят, несмотря на все его хитрые домашние
заготовки.
