* * *
Телефон молчал. Березкин посмотрел на часы. Была уже половина
первого. Есть не хотелось, но он решил дойти до буфета и взять хотя бы кофе с
бутербродом, чтобы вся эта сволочь не думала, что он испугался и отсиживается у
себя в кабинете.
Надев решительное и волевое лицо, привычно подняв левую
бровь, он прошел приемную, уловив в Ольгиных глазах прежний испуг и неизбежное
любопытство, чеканя шаг, преодолел сто пятьдесят метров, отделявшие его кабинет
от закрытого «председательского» буфета, сел за стол с мрачным и начальственным
видом.
Официантка Лена появилась на третьей минуте. Это само по
себе плохо. Слишком долго. Раньше она укладывалась в минуту. Но еще хуже было
то, что она положила перед ним меню — выбирай сам.
Раньше она угодливо склонялась, придвигая податливый
аппетитный бюст, и интимным полушепотом сообщала, что сегодня особенно хороша
паровая осетрина, или грибочки, или судак орли. А сейчас — бросила на стол
меню, стоит прямо, как Александрийская колонна, и ждет указаний.
Черт, черт! Никто не чувствует настроений и намерений
руководства так, как эта челядь.
Что же творится, что происходит? Неужели все из-за дурацкой
статейки, из-за публикации в газете? Да кто у нас обращает внимание на прессу?
Вон, генпрокурора в порнофильме показали — и ничего! Компромат мерили
чемоданами, взвешивали на грузовых весах!
— Кофе и бутерброд с бужениной! — бросил
официантке. — Буженина свежая?
— Нормальная, — кинула, как рубль бомжу, и пожала
плечами.
Ну, милочка, ты у меня долго не проработаешь! Вот кончится
эта история, рассосется, и я лично позабочусь.., и о вахтерше тоже.., а может,
потому и хамят, что знают — не рассосется?
Съел буженину, не почувствовав вкуса, вернулся в кабинет.
Проходя через приемную, на всякий случай осведомился, не звонил ли Сам? Ольга
испуганно помотала головой. Закрыл дверь, торопливо сбросил напряжение с лица,
снова раскрыл папку.
И тут телефон зазвонил.
Алексей Игоревич едва не сорвал трубку в первую же секунду,
так извелся от ожидания и неизвестности, но все же взял себя в руки, переждал
три звонка, чтобы дать почувствовать свою занятость, два раза глубоко вдохнул и
выдохнул, успокаиваясь, и, наконец, снял трубку.
— Березкин слушает.
— Я все знаю, — раздался в трубке незнакомый
жаркий женский голос.
— Что? Кто? Кто это говорит? — забормотал
Березкин, судорожно пытаясь припомнить, знаком ли ему этот голос. — Что вы
знаете?
— Про Ивана Андреевича, — жарко прошелестело в
трубке. — Ты думаешь, это сойдет тебе с рук? Ты меня оставил в нищете!
— Да кто это говорит?
— Ты — убийца!
— Что за чушь вы несете! — Березкин хотел бросить трубку,
но не мог решиться, он пытался понять, что стоит за этим диким звонком?
Рука, державшая телефонную трубку, дрожала, но он не замечал
этого, как не замечал и того, что его лоб покрылся мелкими капельками пота.
— Я знаю, что ты сделал это, — проворковал женский
голос, — не сам, конечно, ты все делаешь только чужими руками, но все
равно это — ты! И я могу это доказать, у меня есть убедительные улики!
— Кто вы, кто это говорит? — Березкин даже сам не
узнавал своего голоса, таким он стал сиплым и растерянным.
— Ты знаешь, кто это говорит. Это Лика.
Ты оставил меня нищей. Иван был для меня всем. — В
трубке послышался ненатуральный всхлип. — Смерть любимого человека ничем
нельзя возместить, но помочь мне деньгами ты просто обязан!
— Господи, кто это? — повторял Березкин как
заведенный. — Какая Лика? Я не знаю никакой Лики! И вообще, что за дикий
разговор?
Я ровным счетом ничего не знаю о смерти Антонова!
— Еще как знаешь, — раздалось в трубке, — но
в одном ты прав: этот разговор не телефонный. Я с тобой свяжусь. И запомни:
если ты не поможешь мне, тебе уже никто не сможет помочь!
В трубке раздался сигнал отбоя. Березкин еще долго сидел за
столом, тупо уставившись в яркий календарь на противоположной стене. Что
происходит? Кто-то хочет с ним разделаться, но кто?
* * *
Лика проснулась от звонка. Последнее время она часто
просыпалась от звонка, но, проснувшись, осознавала, что звонок ей просто
приснился. После смерти Ивана Андреевича у нее что-то случилось с нервами.
Раньше она даже не думала, что они у нее есть — нервы. Ей казалось, что все,
кто на них жалуется, просто хотят выпендриться, привлечь к себе внимание,
хотят, чтобы с ними носились, подавали лекарства, смотрели с жалостью и
участием. Но теперь, после смерти богатого любовника и связанного с этим скандала,
она сама стала вздрагивать, оборачиваться на улице: ей казалось, что кто-то
смотрит ей в спину. И начались проблемы со сном. Ночью она долго не могла
заснуть, смотрела ночные телевизионные каналы, даже стала читать, чего с ней
раньше никогда не случалось. Засыпала только под утро и потом спала до полудня,
а то и дольше, и просыпалась от звонка в дверь.
Проснувшись, в первый момент она думала, что пришел Иван
Андреевич и нужно открыть ему… Но потом окончательно приходила в себя и
вспоминала, что Антонова нет, он убит — и испытывала сложное противоречивое
чувство. С одной стороны — освобождение: больше не будет его нездорового
дряблого тела, скучных, жадных торопливых объятий, лживых похотливых глаз.
С другой стороны, ей чего-то стало не хватать… Ей хотелось
связанного с Антоновым чувства значительности, влияния, почтительных улыбок
ресторанной обслуги. Ей стало без Антонова просто скучно. Да и деньги, хоть он
и давал ей довольно много, и у нее хватило ума кое-что откладывать, — тем
не менее их было явно недостаточно, и скоро это уже станет настоящей проблемой…
Короче, Лика просыпалась и осознавала, что звонок в дверь ей
просто приснился, а Антонова уже нет в живых.
Но на этот раз звонок раздался снова, после того, как она
уже окончательно проснулась и вспомнила о своей скучной свободе.
Звонок прозвучал еще раз — вежливый, деликатный. Так не
звонят участковые милиционеры, находящиеся при исполнении, так не звонят
сотрудники энергосбыта или горгаза, исполненные чувства собственной значимости,
так не звонят молодые люди до двадцати лет, уверенные в том, что весь мир им
что-то должен и не торопится отдавать долги.
Так звонят вежливые соседки, заглянувшие за щепоткой соли
или стаканом муки, так звонят работники кабельного телевидения, собирающие
квартальную плату, так звонят сотрудники агентств по опросу общественного
мнения — короче, так звонят люди, которым от тебя что-то нужно и которые
поэтому становятся вежливыми.
Поняв характер звонка. Лика не стала торопиться: если надо —
подождут. Она потянулась, встала с кровати, накинула на голое тело легкий
домашний халатик, бросила взгляд в зеркало, пару раз прошлась щеткой по пышным,
даже со сна красивым волосам, бросила взгляд на часы, весело удивилась тому,
что проспала до часу дня, и только потом пошла к двери.
