Посмотрев в глазок, увидела на площадке славную девушку,
совсем еще девчонку, худенькую и миниатюрную, с чуть раскосыми карими глазами.
Хотя девушка ей понравилась и не вызвала подозрений, Лика по привычке спросила
сквозь дверь, что нужно.
Девушка вежливым просительным тоном осведомилась, нельзя ли
позвонить. Мол, она пришла к родственнице, живущей выше этажом, а той не
оказалось дома, и, как назло, мобильник по непонятной причине отключился.
Девушка показала в глазок маленький «сименсовский» аппарат, точно такой же,
какой лежал в сумочке у самой Лики, и это вызвало почему-то особенное доверие и
почти родственную симпатию к незнакомке, а та продолжала вежливо и убедительно
говорить, что пробовала звонить в другие двери, но нигде никто не отозвался, и
вот только здесь…
Лика повернула ручку дорогого израильского замка и открыла
незнакомке дверь.
* * *
Дверь отдела распахнулась, и на пороге появился невысокий
длинноволосый парнишка лет восемнадцати.
— Петухова здесь работает? — спросил он
неуверенным ломающимся баском.
— Ну я Петухова, — представилась я с насмешливым
смирением, — а в чем я провинилась?
— Ни в чем, — парнишка достал из наплечной сумки
небольшой аккуратный сверток в красивой подарочной бумаге — доставка подарков!
Вот здесь распишитесь, пожалуйста!
Он протянул мне сверток и разграфленный лист с фамилиями и
подписями. Я машинально расписалась напротив своей фамилии и спросила:
— А от кого это мне подарок?
— Не имею права, — лаконично ответил курьер и
моментально ретировался.
— Сашунчик! — подал голос из угла Кап
Капыч. — Не открывай посылку, вдруг там бомба!
— Да Бог с ней! — Я надорвала упаковку. — Все
равно нет в жизни счастья.
В пакете оказалась не бомба, а магнитофонная кассета. Я
вставила ее в маленький диктофон и нажала кнопку.
— Березкин слушает! — раздался из динамика сухой
нервный голос.
* * *
Дослушав запись до конца, я огляделась по сторонам в поисках
воды: горло пересохло от волнения. Такого просто не может быть!
Березкин, тот самый Березкин, чья подпись стояла на опубликованных
мной документах, виновен в убийстве своего коллеги Антонова!
По крайней мере, его напрямую в этом обвиняет Лика, как я
помнила по публикациям, любовница убитого, от которой Антонов вышел за
несколько минут до смерти! Это очень многое объясняет! Но одновременно
порождает новые вопросы. Например, такой вопрос: зачем мне прислали эту
кассету, если Лика, судя по всему, собиралась шантажировать Березкина? Ведь
записать разговор, скорее всего, могла именно она… Может быть, Березкин
отказался платить, и разозленная женщина решила отомстить убийце своего
любовника? А может быть, это вообще подделка?
Ответить на все эти вопросы могла только сама Лика. Я
помнила, что Антонов был убит возле дома своей любовницы. Безответный Кап
Капыч, не задавая лишних вопросов, влез в компьютерную базу данных, и через
десять минут искомый адрес был у меня в руках.
Я не хотела звонить Лике по телефону — разговор предстоял
слишком серьезный.
Возле Ликиного подъезда меня ожидала вполне предсказуемая,
но тем не менее вполне досадная преграда: дверь была закрыта на кодовый замок.
Конечно, только с моим природным легкомыслием можно было ожидать, что любовница
такого туза, как Антонов, живет в «хрущевке» с оторванной дверью. Преграда не
отбила у меня решимости идти до конца. Я открыла сумочку и рылась в ней, делая
вид, что ищу записную книжку, надеясь втереться в доверие к кому-нибудь из
жильцов. Однако все получилось еще проще: из подъезда выскочил длинноволосый
мальчишка лет шестнадцати, скользнул по мне пустым взглядом — в его глазах я
была ровесницей фараона Тутанхамона — и побежал по своим до одурения важным
делам.
Я придержала дверь, чтобы не дать ей захлопнуться, и
проникла в парадную.
На лестнице я столкнулась с симпатичной молодой девушкой —
худощавая, миниатюрная, с немного смуглым лицом и красивыми, слегка раскосыми
глазами, она показалась мне смутно знакомой.
Нужная квартира находилась на четвертом этаже. Я подошла к
двери и нажала кнопку звонка, лихорадочно придумывая первую фразу: «Простите,
Лика, вы меня, может быть, не знаете, но мне в руки попала кассета…», или так:
«Лика, прошу вас, если вы хотите разобраться в обстоятельствах смерти Ивана
Андреевича Антонова…», нет, это никуда не годится, она просто захлопнет дверь у
меня перед носом. Может быть, сказать ей просто: «Лика, мы должны с вами
поговорить, и лучше сделать это не на лестничной площадке…»
Однако я уже несколько минут торчу здесь, как знамя на
плацу, а дверь мне никто не открывает! В общем, это тоже можно было предвидеть.
Приехала без звонка, наудачу. Почему молодая женщина должна в такое время
сидеть дома?
Я взглянула на часы. Было без пяти два Она вряд ли работает,
но могла уйти в магазин или к парикмахеру, да мало ли куда…
Я хотела уже развернуться и уйти, но вдруг почувствовала
сочащийся из-за двери запах газа. Принюхалась и убедилась, что у меня нет
обонятельных галлюцинаций: газом несло со страшной силой, и запах все
усиливался и усиливался. Растерянно оглядевшись по сторонам, я позвонила в
соседнюю квартиру. Звонок гулко раскатился за дверью, и почему-то сам этот звук
недвусмысленно дал понять, что в квартире никого нет. Позвонила еще дважды,
результат был нулевой. Тогда я подошла к третьей, последней, двери на площадке
и нажала на кнопку звонка.
Через полминуты за дверью послышался старческий кашель, и голос,
высохший как верблюжья колючка, проскрипел:
— Кто?
— Бабушка! — взволнованно проговорила я. — У
вашей соседки из квартиры пахнет газом! Нужно вызвать «аварийку»!
— Кто? — повторила старуха с прежней интонацией.
— Бабушка, откройте мне или сами позвоните! Там что-то
случилось, очень сильный запах газа!
— Никому не открываю! — твердо отрезала
старуха. — Ходют тут всякие!
— Бабушка! — воскликнула я со слезой в
голосе. — Газ же идет! Бабуля! Ты же сама отравишься! Это же не шутки!
— Кто? — проговорила старуха со свежей энергией в
голосе, чувствовалось, что она пошла по новому кругу.
Плюнув на нее, понимая, что добиться взаимопонимания со
старой каргой мне не под силу, я снова подошла к Ликиной двери.
Запах был такой, — что у меня запершило в горле.
Невольно облокотившись о дверь, я чуть не упала: дверь была
не заперта и под легким нажимом приоткрылась. Набрав в грудь воздуха и задержав
дыхание, я влетела в квартиру и заметалась в поисках кухни. Газа было столько,
что даже глаза у меня заслезились.
