Попав на кухню, я бросилась к окну, распахнула его настежь и
отдышалась. Только после этого я смогла оглядеться.
На газовой плите были откручены все краны, духовка тоже
открыта, а в углу, привалившись спиной к холодильнику, полулежала молодая
красивая женщина в расстегнутом домашнем халатике, накинутом на голое тело.
Я закрыла все краны на плите, распахнула все оставшиеся окна
и немного переждала, наполовину высунувшись на улицу, пока атмосфера в квартире
не стала пригодной для жизни. Только тогда я наконец смогла подойти к телу,
лежавшему возле холодильника.
Даже моих более чем скромных познаний в медицине хватило,
чтобы понять: Лика (а в том, что это именно она, я не сомневалась) была
стопроцентно мертва. Пульс не прощупывался, остекленевшие широко открытые глаза
задернуты бессмысленной мертвой поволокой, а когда я вгляделась в ее шею, то
увидела, что она перехвачена тонкой ярко-красной бороздкой от проволоки, струны
или шелкового шнурка. Кажется, эта полоска называется странгуляционной
бороздой, но одно было совершенно ясно: Лику убили, и убили незадолго до моего
прихода.
Не совсем понятно было, для чего убийца открыл газ: ведь
Лика была уже мертва, он ее задушил. Может быть, он рассчитывал, что газ в
квартире взорвется от случайной искры и взрыв уничтожит все следы преступления?
Я могла только гадать о его мотивах.
Квартира окончательно проветрилась, и стало даже холодно. Я
закрыла окна и задумалась, что же мне теперь делать. Первым побуждением было
вызвать милицию и «скорую помощь», чтобы за дело взялись профессионалы.., но
потом я представила, как меня будут допрашивать, выяснять, каким образом я
попала в Ликину квартиру и что здесь делаю… Придется сообщить им о полученной
кассете. Приедут посторонние замотанные люди из местного районного отделения
милиции, возможно, они никогда не слышали о моем существовании — не все же
читают газеты. Сначала они ничего не поймут, а когда хоть немного разберутся в
ситуации, наложат запрет на всякие публикации по поводу этого убийства, как они
наложили запрет на информацию по делу Антонова. Меня, как это часто бывает в
таких случаях, объявят подозреваемой — просто за неимением других кандидатур. А
я даже не смогу сослаться на Ираидиного подполковника, потому что не знаю его
фамилии и не успела с ним познакомиться, да и кто я ему, собственно? К тому же
убитой девушке уже ничем не поможешь…
Короче, я решила уносить отсюда ноги и, прежде чем что-то
предпринимать, посоветоваться с Главным.
Я осторожно приоткрыла дверь на лестницу и высунула голову.
На площадке все было спокойно. Надеяться, что старуха-соседка не только глуха,
как пень, но еще и плохо видит, было с моей стороны опрометчиво, но я решила
махнуть на все рукой и бежать из Ликиной квартиры как можно скорее.
На лестнице никто мне не встретился, и, уже сидя в
маршрутке, я подумала, что в сложившейся ситуации веду себя совершенно
спокойно. В самом деле, я не упала в обморок при виде Ликиного трупа, не
завизжала, не впала в ступор. И сейчас меня не трясет, не хочется зареветь,
побежать к маме и уткнуться в ее колени, или наоборот — напиться до бесчувствия
и проснуться только утром, когда из всех мыслей останется в голове только одна:
где бы взять таблетку от головной боли. Неужели я приспособилась, и теперь
трупы, появляющиеся рядом, перестали меня волновать? Человек, как известно,
привыкает ко всему… Но что это, за жизнь такая настала…
В редакции, не заходя к себе, чтобы не перехватила Гюрза, я
отправилась прямо в кабинет Главного на четвертом этаже. Его фотомодель,
устроившись в кресле, делала сразу три дела: ворковала с кем-то по телефону,
слушала музыку и подпиливала ногти. Я сделала несколько решительных шагов по
кабинету, одной рукой сорвала с ее головы наушники, а другой оторвала от уха
телефонную трубку, после чего, не дав секретарше опомниться, сообщила, что если
она немедленно не даст мне номер, по которому я смогу поговорить с Виталием
Андреевичем, то завтра может на работу вообще не выходить, а искать новое
место.
Скажу прямо, я не очень-то рассчитывала на успех, но девица,
взглянув на мое лицо, испуганно протянула карточку с номером.
Немало этому подивившись, я решила, что Главный оставил ей
на мой счет какие-нибудь особые распоряжения.
— Виталий Андреевич, мне срочно нужно с вами
переговорить! — выпалила я в трубку, как только ее сняли на том конце
линии. — Дело не терпит отлагательства, у меня в руке бомба почище
предыдущей!
Очевидно, он понял по моему голосу, что я не преувеличиваю,
потому что сказал, что через час будет в редакции и чтобы я никуда не уходила
из его кабинета и не выносила материалы.
Этот час я провела как белый человек.
Прежде всего, я вызвала фотомодель и попросила ее вынести из
кабинета букет желтых хризантем — сами понимаете, мне нужно было к приходу
Главного находиться в хорошей форме, ни о какой аллергии не могло быть и речи.
Затем я взяла предложенную секретаршей чашку отлично
сваренного кофе и выпила его не спеша, после чего закурила сигарету и удобно
расположилась в кресле Главного. Сидеть за его столом мне очень понравилось:
чувствуешь себя значительной персоной. О мертвой Лике я старалась не думать — в
конце концов, она мне никто, мы даже не были знакомы.
Только-только я успела причесаться и подкрасить губы, как в
кабинете появился его хозяин. Надо отдать ему должное — уложился не за час, а
за пятьдесят три минуты.
Мы прослушали пленку, после чего я рассказала, как она ко
мне попала и что я нашла в квартире Лики, когда поехала к ней для подтверждения
своих подозрений.
— Кто-нибудь еще знает об этом? — осведомился
Главный. — Вы не сообщили в милицию?
Я ответила, что не сообщала и объяснила, почему.
— Умница, — похвалил Главный, — газета прежде
всего.
— Что теперь делать, Виталий Андреевич? — Я твердо
поглядела ему в глаза, так, чтобы он понял: всю ответственность за случившееся
пускай принимает на себя, иначе я не согласна. А что — он начальник, так пусть
и руководит! А то потом неприятностей с милицией не оберешься.
— Ну что же, — медленно начал Главный, —
запомните, девочка, в нашем деле, как нигде, важно, сказав "а",
обязательно говорить "б", причем как можно скорее, пока читатели про
"а" не забыли. Уж если мы начали публикацию материалов про махинации
с коммерческой недвижимостью и затронули эту опасную тему, а тем более назвали
фамилию — в данном случае фамилию Березкина, — то следует теперь срочно
заваливать читателя информацией. И все время давать что-то новое. Вот, как раз
кстати вам прислали кассету. Они там, в КУГИ, еще не сообразили, как на прошлую
статью реагировать, не то защищать им Березкина, не то открещиваться, а мы им
уже следующую бомбу подкинем!
— Да, но если кассета — фальшивая? — заикнулась
я. — И Березкин ото всего отопрется, то есть это вообще не он по телефону.
с Ликой говорит…
