— Вы закончили? — строго спросила я. — А то я
спешу.
Седобородый поскучнел, вздохнул и ушел, ссутулившись. Из
синего пуховика у него торчали в стороны перышки.
За окошком в крошечной комнатке сидел за столом шустрый
востроглазый парнишка и что-то писал. За ним приткнулся смурной работяга и
пилил болванку, зажатую в тиски.
— Слушаю вас. — Парень вскинул голову.
— Хм.., вы до которого часу работаете?
— До девяти, там написано. — Парень кивнул на
стенку.
— Значит, если я часам к восьми ключи принесу, за час
сделаете?
— Смотря какие… — протянул парень, внимательно меня
рассматривая.
— Обыкновенные, — буркнула я, очень мне не
понравился его взгляд.
— Федя у нас мастер, — кивнул парень на работягу.
Сумрачный Федя никак не отреагировал.
— Значит, сделаете за час, и никакой квитанции, —
сказала я парню и добавила, оглянувшись на прейскурант:
— Плачу вдвое.
— Втрое, — ответил парень не промах.
Мои голубки пили чай на кухне. Стол опять-таки был
сервирован по высшему разряду. Я подумала вдруг, что если мне мамулин
серебряный набор успел осточертеть, то что же говорить тогда о Петре Ильиче?
Как ему надоели должно быть, мамулины ухаживания, ее чрезмерная забота, эта ее,
с позволения сказать, стильность… Откровенно говоря, вытерпеть все это можно,
только лишь поставив перед собой важную задачу. Так какова же эта задача? Зачем
у нас поселился Петр Ильич?
Стоя в коридоре и слушая его разговор и смех, я поняла, что
он моей матерью совершенно не увлечен. Со стороны, как говорится, виднее!
Дождавшись, когда они уйдут, я поела на кухне, потом убрала
посуду. В коридоре было темно, на часах — полвосьмого. Я прислушалась: парочка
слушала в комнате у мамули записанный на видео концерт Паваротти. Замирая от
страха, я подошла к вешалке и залезла в карман пальто нашего гостя. В первом
кармане — ничего, только горсть мелочи. Во втором.., есть, вот они, ключики!
Даже не прячет, старый пройдоха, так уверен в нашей с мамулей глупости и
доверчивости!
Когда я зашнуровывала ботинки, мамуля возникла на пороге:
— Ты куда это?
— Сигареты кончились! — крикнула я ухе с лестницы.
Когда парень из мастерской увидел меня в скромненькой
курточке и неизменных джинсах, видно, у него появились кое-какие сомнения.
— Слушай, у нас не будет неприятностей? — спросил
он, принимая ключи.
— Если и будут, то только у меня, — успокоила я
его, — давайте, ребятки, скорее…
Сорок минут я слонялась по улицам и ужасно замерзла. Но
ключи Федя сделал отлично. Дома за дверью мамулиной комнаты по-прежнему пел
Паваротти. Этак любого мужика можно отвадить, о чем она только думает!
Я положила ключи в карман пальто перекормленного бельканто
Петра Ильича и облегченно вздохнула.
* * *
К счастью, сломанную дверь, деньги на ремонт которой в
прошлый раз собирали общественницы, починить пока что не успели, и в подъезд
можно было войти, не зная кода.
Навстречу мне тоже никто не попался.
Надо сказать, что я ужасно нервничала: как-никак первый раз
в жизни собиралась проникнуть в чужую квартиру. От волнения дрожали руки, и
ключ долго не мог попасть в замочную скважину. В моем воображении рисовались
картины того, как бдительные соседи хватают меня за руку и волокут в милицию,
как воровку…
Но ключ наконец попал в скважину — да здравствует умелец
Федя! — замок открылся, я вошла в квартиру и торопливо захлопнула дверь за
собой. В квартире было тихо и слегка пахло пылью и затхлостью. Я несколько
секунд постояла в прихожей, унимая сердцебиение, и отправилась на разведку.
Кухня пока не привлекла моего внимания, как и небольшая полутемная
спальня. Вторая комната была, судя по всему, кабинетом. Здесь стояли большой
письменный стол с многочисленными ящиками и второй стол поменьше, на котором
расположился компьютер с периферийными устройствами.
Я начала с самого простого: стала один за другим выдвигать
ящики письменного стола.
В верхнем ящике лежала большая пластиковая папка с
этикеткой: «Новоапраксинский химический комбинат».
Осторожно открыв папку, я увидела кипу недоступных моему
пониманию бумаг, содержавших, судя по всему, абсолютно полную информацию об
этом самом комбинате: ассортимент продукции, объем выпуска этой продукции за
последние годы, объем реализации, списки поставщиков, снабжающих комбинат
сырьем и комплектующими изделиями, порядок расчетов с этими поставщиками,
бюджет…
Наверное, если бы на моем месте был какой-нибудь экономист
или хотя бы опытный бухгалтер, эти документы рассказали бы ему все о химическом
комбинате, но я смогла только сделать единственный вывод: этот комбинат
почему-то весьма интересует Петра Ильича.
А кстати, ехать в Новоапраксино надо с Московского вокзала,
так что Петр Ильич, скорее всего, именно туда и ездил в июне.
Перелистывая документы в папке, я "несколько раз
натыкалась на знакомую фамилию — Козодоев. Был у меня один знакомый — Никита
Козодоев, мы учились с ним в одной школе и даже… Но, разумеется, это не он,
мало ли на свете Козодоевых.
Закрыв папку и постаравшись придать ей первозданный вид, я
задвинула верхний ящик стола и выдвинула второй.
Здесь меня ждал сюрприз. В этом ящике аккуратно, в хронологическом
порядке были сложены все мои статьи за время работы в «Невском вестнике».
Статьи — это громко сказано, статей как таковых у меня было раз, два и обчелся,
да и те — легкая дамская болтовня вроде «Женщины и цветов», но здесь были
собраны даже самые маленькие публикации, заметки в десяток строк. Я просмотрела
это скупое досье, и мне стало грустно.
Без малого три года моей журналистской работы оставили после
себя тоненькую стопочку второсортных заметок на никому не интересные темы… Нет,
в чем-то Петр Ильич был прав: так жить нельзя, если я хочу оставить в
журналистике хоть какой-то след!
Но что значит само это досье? Почему Петр Ильич собирал все
мои статьи? Неужели только для того, чтобы убедиться, насколько плохо обстоят
мои дела, и прийти к выводу, что мне необходимо помочь сделать журналистскую
карьеру? Бред какой-то!
Однако меня все больше и больше начинал интересовать этот
человек.
Статьи были собраны за все время моей работы в газете, что
доказывало факт пребывания Петра Ильича в нашем городе на протяжении долгого
времени. Впрочем, я это и так уже знала — само наличие квартиры вполне
подтверждало этот факт.
Сложив свои заметки в прежнем порядке, я задвинула второй
ящик и приступила к третьему.
